уже наступал, и надо было немедля атаковать. Ну, мы-то пошли  смело,  да
только что прикажешь делать, если ополченцы от непомерного  презрения  к
врагу всё норовят повернуться к нему задом? Прямо  уж  и  не  знаю,  как
теперь Чарнецкий без меня обойдется.
   - Обойдется, не беспокойся! - сказал Володыёвский.
   - И я вам скажу почему. Потому  что  шведскому  королю  неохота  было
искать его там, у Вислы, вот он и поперся за мной в Замостье. Не  спорю,
Чарнецкий солдат хороший, но только как  начнет  он  бороду  крутить  да
своими рысьими глазами сверлить, тут  даже  первейшие  рыцари  чувствуют
себя перед ним простыми драгунами... Звания для него - ничто, вы и  сами
были свидетелями, как он Жирского, знатного офицера,  приказал  волочить
конями по майдану только за то, что тот не доехал со  своим  отрядом  до
указанной в приказе цели. Со шляхтичем, милостивые паны, надо обходиться
по-отечески, а не по-драгунски. Скажи ему: "Сделай милость, будь другом,
поезжай", - напомни об отчизне, о слове, растрогай его, и он тебе дальше
поедет, чем драгун, который служит ради жалованья.
   - Шляхтич шляхтичем, а война войной, - сказал староста.
   - Тонко замечено, - ответил Заглоба.
   - А я говорю вам, что пан Чарнецкий в конце концов  Карлу  все  карты
спутает! - вмешался Володыёвский. - Я тоже прошел не одну войну  и  могу
судить об этом.
   -  Раньше  мы  ему  спутаем  карты   под   Замостьем,   -   возразил,
подбоченившись, калушский староста. При этом он надул  губы  и,  свирепо
засопев, устрашающе выпучил глаза. - Карл? Фью! Что мне Карл! А? Кого  в
гости зову, тому и дверь отворю! Что? Ха!
   Тут пан  староста  засопел  еще  пуще,  застучал  об  стол  коленями,
откинулся назад, головой завертел, нахмурился и грозно засверкал очами.
   - Что мне Карл! - говорил  он,  как  всегда,  отрывисто  и  несколько
свысока. - Он пан в  Швеции,  а  Замойский  Себепан  в  Замостье.  Eques
polonus sum <Я польский рыцарь (лат.).>, и не более того,  -  верно.  Да
зато я у себя дома. Я - Замойский, а он король шведский... а Максимилиан
был австрийский <Прим.>, ну  и  что?  Идет,  ну  и  пусть  себе  идет...
Посмотрим! Ему Швеции мало, мне и Замостья  хватит,  но  его  не  отдам,
верно?
   - Как приятно, друзья  мои,  слышать  столь  красноречивое  выражение
столь возвышенных чувств! - вскричал Заглоба.
   - Замойский всегда остается Замойским! - ответил польщенный староста.
- Не кланялись доселе, не будем кланяться и впредь... Ma foi  <Право  же
(фр.).>, не дам Замостья, и баста!
   - За здоровье хозяина! - гаркнули офицеры.
   - Виват! Виват!
   - Пан Заглоба! - закричал староста. - Я короля шведского  в  Замостье
не пущу, а тебя из Замостья не выпущу!
   - Благодарю за милость, пан староста, но этого ты  не  сделаешь,  ибо
первое решение Карла огорчит, второе же лишь обрадует.
   - Тогда дай слово, что приедешь ко мне после войны, согласен?
   - Согласен...
   Долго еще они пировали, пока наконец офицеров не  начало  клонить  ко
сну. Тогда они отправились на покой, тем более что вскоре им  предстояли
бессонные ночи, - шведы были уже близко и передовые их отряды  ожидались
с минуты на минуту.
   - А  ведь  он  и  впрямь  не  отдаст  Замостья,  -  говорил  Заглоба,
возвращаясь к себе с Володыёвским и Скшетускими. - Вы заметили,  как  мы
полюбились друг другу?.. Нам здесь хорошо будет, и мне и вам. Сошлись мы
с паном старостой ладно, столяр доску к доске лучше не приладит. Славный
мужичина. Гм! Будь он ножиком, который я ношу у пояса, я бы почаще точил
его об оселок, - туповат... Но человек хороший, этот не предаст, как  те
мерзавцы из Биржей... Видали, как знатные паны льнут к старому  Заглобе?
Только знай отмахивайся от них... Едва отвязался от Сапеги - уже  другой
на смену... Но ничего, этого я настрою, как контрабас, и  такую  на  нем
сыграю шведам арию, что они под Замостьем напляшутся до  смерти!  Заведу
его, точно гданьские часы с музыкой...
   Дальнейшую беседу прервал шум, донесшийся из  города.  Мимо  пробежал
знакомый офицер.
   - Стой! - закричал Володыёвский. - Что там?
   - С валов виден пожар! Щебжешин горит. Шведы подошли!
   - Пойдемте на валы! - сказал Скшетуский.
   - Вы ступайте, а я посплю, мне на завтра много сил надобно, - ответил
Заглоба.

ГЛАВА III

   В ту же ночь Володыёвский пошел в разведку и к  утру  привел  человек
пятнадцать пленных. Те подтвердили, что шведский король со своим войском
стоит в Щебжешине и вскоре подойдет к Замостью.
   Калушского старосту это известие обрадовало: он до  того  распалился,
что ему и впрямь не терпелось испытать на  шведах  силу  своих  пушек  и
крепость стен. Он справедливо рассудил, что, если даже  в  конце  концов
придется сдаться, все же он сумеет задержать продвижение шведских  войск
на долгие месяцы, а Ян Казимир тем временем соберется с силами, призовет
на помощь татар и поднимет на борьбу всю Речь Посполитую.
   - Нет уж, - с жаром говорил он на военном совете, - я  такого  случая
не упущу, славно послужу отчизне и моему государю, и знайте,  милостивые
паны, что я скорей взорву крепость собственными руками, нежели пущу сюда
шведов.  Хотят  Замойского  силой  взять?  Ладно  же!  Пусть  попробуют.
Посмотрим, кто кого. Надеюсь, вы все от души будете мне помогать!
   - С тобой, пан староста, хоть на смерть! - хором воскликнули офицеры.
   - Лишь бы они не передумали, -  сказал  Заглоба,  -  лишь  бы  начали
осаду... А там - я не я буду, коли первым не пойду на вылазку!
   - И я с дядей! - заявил Рох Ковальский. - На самого короля брошусь!
   - А теперь на стены! - скомандовал калушский староста...
   Пошли  все.  Стены  пестрели  яркими  солдатскими  мундирами.   Полки
отборной  пехоты,  какой  не  сыскать  было  во  всей  Речи  Посполитой,
выстроились в боевом порядке один подле  другого;  все  солдаты  держали
мушкеты наготове и неотрывно глядели  в  поля.  Иноземцев,  пруссаков  и
французов было в этих полках  совсем  немного,  служили  в  них  главным
образом майоратские крестьяне, все как  на  подбор  рослые,  здоровенные
мужики; облаченные в разноцветные  колеты  и  вышколенные  на  иноземный
манер, они умели драться не хуже английских  солдат  Кромвеля.  Особенно
отличались они в рукопашном бою. Вот и сейчас, памятуя о  своих  победах