8 шуб бельи черевьи, да 2 шубы бельи облячны, да  два  сатына-один  черн,  а
другой багров, да ширинок русских, да утиральников русских, да 120 гребений,
да 2000 белок деланых, да 440 хамяков, да 43 ножов рыбья зуба, пять гребеней
рыбья зуба с золотом резаны, на них звери; да 94  ножа  простых,  да  десять
юфтей, да десять  шапок  лисьих,  да  три  ставы  калужских,  да  три  ставы
тверских, да 20 пугвиц серебряных".
     В Западной Руси в 1511 году король  Сигизмунд  по  просьбе  митрополита
Иосифа и князя Константина Острожского  подтвердил  грамоты  предков  своих,
Витовта, Казимира и Александра, данные  русскому  духовенству  на  свободное
отправление  церковного  суда,  на  беспрепятственное  пользование  доходами
церковными. Избранием епископов, переводом их  из  одной  епархии  в  другую
распоряжался король: так, владимирский епископ Пафнутий  бил  челом  королю,
чтоб он назначил его епископом луцким, - король исполнил  его  просьбу,  тем
более что за  Пафнутия  просили  князь  Константин  Острожский  и  пан  Юрий
Радзивилл. Король же в 1511 году решил спор между двумя  епископами-полоцким
и владимирским, кому из них занимать высшее место. В 1522  году  били  челом
королю архимандрит Киево-Печерского монастыря, крылошане, застолпники и  вся
братия о восстановлении у них  общины,  которая  пала  вследствие  обнищания
монастыря после татарских нашествий, - король исполнил их просьбу. При  этом
они жаловались, что  по  смерти  архимандритов  воеводы  киевские  прибирают
монастырь к своим рукам и держат до тех пор, пока король не назначит  нового
архимандрита, берут себе не только имущество  покойного,  но  даже  книги  и
другие церковные вещи; король определил, что вперед, по смерти архимандрита,
старцы печерские берут имущество покойного  на  монастырь,  потом  вместе  с
князьями, панами и земянами земли Киевской выбирают  архимандрита  и  просят
короля  о  его  утверждении,  и  до  прихода  этого  утверждения   управляют
монастырем старцы; за это при каждом избрании архимандрита они  дают  королю
по пятидесяти золотых. Монахи били также челом, что киевские  воеводы  часто
приезжают в монастырь, архимандрит и старцы должны их угощать  и  дарить,  а
это им очень убыточно: король постановил,  что  воевода  может  приезжать  в
монастырь только раз или два в год, когда монахи сами  его  позовут,  причем
они его угощают, но даров никаких не дают. Король освободил также  монастыри
от обязанности давать подводы и кормы послам и гонцам  татарским.  В  случае
войны монастырь был обязан выставлять на  службу  десять  человек  конных  и
вооруженных.  Дошли  до  нас  также  королевские  грамоты  о   возобновлении
монастырей Межигорского и Златоверхого Михайловского, об установлении в  них
общин; король берет эти монастыри в свое ведение,  дает  им  право  выбирать
себе архимандритов. Монастыри продолжают владеть населенными землями.
     В 1509  году  киевский  митрополит  Иосиф  созвал  в  Вильне  собор  из
епископов, архимандритов и протопопов; собор прежде всего вооружился  против
тех, которые еще при жизни епископа уже подкупаются на его епископию и берут
ее, у короля без совета  и  воли  митрополита,  епископов,  князей  и  панов
православных.  Положено  ставить  в  священники  только   людей   достойных,
недостойного же не ставить, если даже и  король  будет  этого  требовать;  в
последнем случае все епископы с митрополитом идут к королю и  объявляют  ему
недостоинство его избранника. Положено не  принимать  священников  из  одной
епархии в другую без отпускной грамоты от епископа; не  допускать  неженатых
священников до священнодействия: если хотят священствовать, то пусть идут  в
монахи, в противном случае  причисляются  к  мирянам;  таким  образом,  и  в
Западной Руси последовали примеру Руси Восточной. Определено, что  князья  и
паны в своих владениях не  имеют  прав  отнимать  церкви  у  священника  без
объявления вины  его  епископу  и  без  соборного  суда  над  ним  по  этому
обвинению; если же князь или боярин отнимает у священника церковь без вины и
без ведома святительского, то епископ не ставит к церкви другого  священника
до тех пор, пока не будет оказана справедливость  первому.  Если  князь  или
боярин в своем имении будет держать церковь  без  священника  в  продолжение
трех месяцев, то епископ сам посылает  к  ней  священника.  Если  князь  или
боярин отнимет  что-нибудь  у  церкви  без  суда  митрополичьего,  то  будет
отлучен.  Если  священник   по   приказанию   князя   или   боярина   станет
священствовать без епископского благословения, то  будет  лишен  сана.  Если
король или кто-нибудь из  вельмож  пришлет  к  митрополиту  или  епископу  с
требованием нарушения хотя одной статьи, постановленной на соборе, то  никто
на это да не дерзает, но все должны съехаться к митрополиту  и  вместе  бить
челом  королю  и  стоять  непоколебимо  за  принятые  правила.   Ясно,   что
постановлениями этого  Виленского  собора  православное  духовенство  хотело
противодействовать вредному влиянию иноверных властей.
     Мы видели, что  в  Судебнике  отца  Василиева  было  постановлено:  без
дворского, и без старосты, и без лучших людей наместникам и волостелям  суда
не судить; мы видели также, что это постановление  было  внесено  и  великим
князем Василием в его уставные грамоты; под 1508  годом  летописец  говорит:
"Пожаловал государь великий князь: слыша, что в Великом Новгороде наместники
и тиуны их судят по мзде, велел своему дворецкому и дворцовым дьякам выбрать
из улицы лучших людей 46 человек и  привести  их  к  целованию;  с  тех  пор
поставили судить с наместниками старосту купецкого, а с  тиунами  определили
судить  целовальникам  по  четыре  на  каждый  месяц".   Отдаленные   лопари
жаловались, что ездят за ними приставы новгородских наместников, а  за  ними
ездят ябедники новгородские, человек по тридцати и больше, от  поруки  берут
рублей по 10 и больше, сроки  явиться  к  суду  назначают  в  деловую  пору.
Вследствие этой жалобы великий князь велел новгородским своим дьякам  беречь
лопарей от наместников; наместники и тиуны их  не  судят  лопарей,  судят  и
ведают их дьяки; подьячие, посылаемые дьяками к ним за  данью,  назначают  и
судный срок кому следует, этот срок-25 марта; подьячие медов и вин к  ним  с
собою не возят, сзывов не делают и от поруки и за  данью  лишков  не  берут.
Касательно  третейского  суда  от  описываемого   времени   дошла   до   нас
замечательная запись старца Иова, уполномоченного Солотчинским монастырем (в
Рязанской области), и Федора Замятнина, ведшего с монастырем спор о  сече  и
лесе. "Мы, - говорят Иов и Замятнин  в  записи,  -  в  том  лесу  меж  собою
зарядили третьих, детей боярских Кондырева и Кашкалдеева: быть им у  нас  на
той спорной сече в лесу, как мы им  побьем  челом.  Как  станем  мы  на  той
спорной сече и лесу с своими старожильцами, то  наши  третьи  спросят  наших
старожильцев по крестному целованью,  и  когда  старожильцы  укажут  третьим
межу, то третьи велят  старожильцам  бросить  жребий:  если  вынется  жребий
монастырских старожильцев, то им идти с иконой, и, где они  будут  указывать
межу, туда Замятнину идти с своими старожильцами копать ямы и грани  класть,
и  как  отведут,  то  нам  и  межа.  Если  же  вынется  жребий  замятнинских
старожильцев, то они идут с иконою  и  указывают  межу.  Третьих  нам  обоим
истцам слушать и если вместо двоих явится один третий, то слушать и одного".
В одном из актов, относящихся к  описываемому  времени,  находим  любопытный
случай  касательно  поля,  или  судебного  поединка;  перед  великокняжеским
нигкегородским писцом (переписчиком земель) тягался о земле Иван  Машков  со