Переяславлем происходили сильные разбои, разбойничал какой-то Симон Воронов.
     По смерти известного псковского дьяка Мисюря Мунехина нашли в его казне
тетради, в которых было записано, кому что  на  Москве  дал-боярам,  дьякам,
детям боярским; все это великий князь велел взыскать на  себя;  родственники
Мисюря были вызваны в Москву, любимый подьячий его, Артюша Псковитин, был на
пытке.
     Со времен великого князя Василия начинается ряд  подробнейших  описаний
Московского   государства,   принадлежащих   иностранным   путешественникам,
преимущественно  послам;  этот  ряд  открывается  знаменитыми  комментариями
Герберштейна.  По  иностранным  известиям,  браки  у   жителей   Московского
государства устраивались родителями жениха и невесты;  молодые  люди  высших
сословий обыкновенно до самого брака не видывали невест  своих,  потому  что
для женщин высших сословий считалось  делом  приличия  вести  затворническую
жизнь.  Очень   редко   посещали   они   церкви,   еще   реже   показывались
гостям-мужчинам, разве только старикам, которых нельзя  было  подозревать  в
излишней  любезности.  Впрочем,  в  известные  праздничные  дни  позволялось
женщинам и девушкам собираться на луга, качаться на качелях,  петь  песни  с
прихлопыванием в ладоши. Здесь нас останавливает известие, что женщины очень
редко ходили в церковь; если принимать это известие, то оно объяснится  тем,
что почти у каждого  сколько-нибудь  богатого  человека  была  своя  домовая
церковь, вследствие чего знатные женщины  действительно  могли  очень  редко
ездить на богомолье в соборные,  монастырские  и  другими  всеми  посещаемые
церкви. Герберштейн  первый  пустил  в  ход  рассказ,  что  русские  женщины
упрекали в холодности мужей, если те их не били; то же самое говорит он и  о
слугах, которые думали, что господа сердятся, если не бьют  их.  Герберштейн
жалуется также на лень и спесь значительнейших людей, не умевших при этом  в
известных случаях поддерживать собственное достоинство.  Будучи  умеренны  в
пище, они не были умеренны в питье. Богатые люди вели жизнь сидячую;  ходить
пешком считалось неприличным.
     Знатные люди имели  многочисленную  служню  из  рабов  и  свободных.  И
свободный служитель проводил  обыкновенно  всю  жизнь  у  одного  господина,
потому что если он оставит последнего против его желания, то никто другой не
возьмет его; но и господин, дурно обращающийся с хорошим слугою, приобретает
дурную славу, и никто из свободных людей не пойдет к нему в услужение. Перед
смертию господа обыкновенно отпускают рабов на волю; но  те,  освободившись,
тотчас закабаливаются в холопство другим господам, взявши с них деньги. Отец
может закабалить своего сына; если последний получит свободу, то отец  может
закабалить его в другой, третий и четвертый раз, после  же  четвертого  раза
кабалить не может. Казнить смертию как свободных, так  и  несвободных  людей
может один великий князь. Случаи смертной казни вообще бывали редки, ибо  за
воровство редко казнили смертию, даже за убийство редко, если только оно  не
было совершено для грабежа; употреблялись пытки-битье  по  пятам,  обливание
холодною водою, вколачивание деревянных гвоздей под  пятки.  Взятки  были  в
явном употреблении. Герберштейн жалуется  на  хитрости  жителей  Московского
государства в торговле, на их страсть торговаться, тянуть  дело  и  особенно
обвиняет в этом жителей собственно Московской области,  хваля  псковичей  за
противоположный обычай. Он оставил  описание  боев,  которыми  в  его  время
потешались молодые люди в  Москве:  на  обширной  площади  сходились  они  и
начинали  биться  на  кулачки,   стараясь   ударять   противника   в   самые
чувствительные места, так что часто выносили мертвых из толпы. В праздничные
дни рабочее народонаселение, отслушав обедню, возвращалось к  своим  обычным
занятиям, потому что простому народу запрещено  употребление  пива  и  меда,
исключая самых главных праздников-Светлого воскресенья, Рождества  Христова,
Троицына дня и некоторых других.
     Герберштейн оставил нам описание русской одежды XVI века, в которой нам
легко узнать кафтан, подпоясанный под живот кушаком, красные короткие сапоги
не доходили до колен. Из русских памятников довольно подробное  перечисление
одежд и украшений женских и мужских находим в духовном  завещании  удельного
князя  Димитрия  Ивановича:  накапки  женские,  саженные  жемчугом,  запушье
подволочное сажено  жемчугом  на  бели  на  камке  червчатой,  саженье  шубы
женской, сажено жемчугом с  дробницею  на  бели,  монисто  золотое,  цаты  с
яхонтами и жемчугом, чело  кичное  с  тем  же  украшением,  переперы  кичные
серебряные золоченые, ожерелье на цках золотых,  серьги,  жиковины  женские-
все это, украшенное жемчугом  и  каменьями  дорогими,  монисто  с  крестами,
иконами и пронизками, запонки с переперами, чичаки золотые; мужское  саженое
платье: ментени атласные с кружевом, а кружево  сажено  жемчугом,  однорядки
скорлатные,  колпаки-столбуны  с  жемчугом,   чоботы,   саженные   жемчугом.
Упоминаются также в духовной сосуды  золоченые  через  грань,  на  крышах  у
которых были разные изображения: у одного -городок, у  другого-птица;  кубки
золоченые и незолоченые с пупышами, травами и достокановым делом,  сосуды  в
виде вола, лодки, петуха, рога, чары, ковши  с  литыми  зверями  и  узорами,
мисы, блюда, блюдо лебяжье, блюдо гусиное, рассольники, горчишники,  тарели,
ложки,  ставцы,  солонки,  перечницы,  уксусницы,  сковороды  золоченые.  Из
завещаний можно иметь  понятие  только  об  одежде  и  столовом  серебре,  в
описании кончины  Василиевой  упоминается  о  креслах,  на  которых  больной
великий князь сидел подле постели.
     Мы видели вещи, поименованные в завещании княжеском; теперь взглянем на
завещание богатого купца, на вещи, которые в нем поименованы:  "Благословляю
дочь свою Ульяну иконою Благовещения на золоте да другою иконою складною  12
праздников, серебром обложенною; да  Ульяне  же  даю  торлоп  куний,  летник
камчатный,  шубку  зеленую,  ожерелье  бобровое   наметное,   летник   новый
мухояровый червчатый, летник изуфряный, кортел хребтовый белый. Другую дочь,
Анну,  благословляю  тремя  иконами  на  золоте;  даю  ей   лахань   медную,
рукомойник, три  котла  поваренных,  куб  винный  с  трубою.  Меньшую  дочь,
Прасковью, благословляю пятью образами на  золоте.  Даю  всем  трем  дочерям
своим восемь оловянников и кружек и мушором, да оловянничек медный, да судки
столовые оловянные, да четыре сковородки медные белые; теще своей  дал  шубу
кунью ветхую; дочерям-шубу кунью, шубу белью, однорядку лазоревую брюкишную,
охабень багровый, два ларца, коробью новгородскую, 9 блюд оловянных,  четыре
шандана  железных  стенных   да   два   шандана   стоячих   медных;   дочери
Прасковье-котел медный пивной; дочери Анне - чарку серебряную, и цена  чарке
два рубля". Герберштейн оставил нам краткое описание домов, которые, по  его
словам, имели обширные и высокие сени, но  низкие  двери,  так  что  входить
нужно  было,  непременно  нагнувшись.  В  каждой  комнате  в  переднем  углу
находились изображения святых, или писаные, или литые.
     В Западной Руси начальство препятствовало церковному суду,  укрывая  от
него преступников, и  тем  вредило  нравственности.  Назначенный  митрополит
Иосиф жаловался  королю,  что  многие  из  русских  людей  живут  незаконно,
женятся, не венчаясь, детей крестить не хотят, на исповедь не ходят, а когда
он посылает за ними слуг своих, то войты, бурмистры, радцы, мещане не выдают