оправдательное послание с подробным изложением всего дела; ученик  его,  Нил
Полев, также писал в защиту учителя.
     Иосиф умер в 1515 году; Вассиан Косой пережил его и продолжал борьбу  с
его преданиями. К этой старинной борьбе, ведущей  начало  из  времен  Иоанна
III, присоединяется при Василии дело знаменитого Максима Грека. В год смерти
Иосифа великий князь Василий отправил Василья  Копыла  на  Афонскую  гору  с
грамотою к проту и всем игуменам и  монахам  18  монастырей  святогорских  с
просьбою прислать на время в Москву из Ватопедского монастыря старца  Савву,
переводчика книжного. Игумен этого монастыря отвечал,  что  Савва  не  может
отправиться по старости и болезни  в  ногах,  но  что  вместо  него  Ватопед
посылает другого инока, Максима, искусного и годного к толкованию и переводу
всяких книг церковных и так называемых еллинских. Максим, албанский грек  из
города Арты, прежде пострижения своего на Ватопеде путешествовал по  Европе,
учился в Париже, Флоренции,  Венеции.  В  такие-то  руки  досталось  богатое
собрание  греческих  рукописей,  хранившееся  в  московской  великокняжеской
библиотеке и остававшееся без употребления по недостатку сведущих  людей.  К
сожалению, Максим, зная основательно языки-греческий и латинский, не  мог  в
той же степени владеть славяно-русским,  которым  начал  заниматься  уже  по
отправлении своем в Москву; несмотря на то, однако, он успел оказать  важные
услуги русскому просвещению в XVI веке. Прежде всего  он  занялся  переводом
толкования на псалтирь; он переводил его с греческого на латинский  язык,  а
уже с латинского на славянский переводили двое русских толмачей. После этого
перевода Максиму поручено было исправление богослужебных  книг,  наполненных
грубыми ошибками переписчиков; потом  он  перевел  толкования  Златоуста  на
евангелие св. Матфея и Иоанна,  толкования  на  книгу  деяний  апостольских;
впоследствии он перевел псалтирь с греческого на русский язык.  Но  этим  не
ограничивались труды  Максима:  мы  видели,  как  в  предшествовавшее  время
умножились сочинения  апокрифические,  жадно  принимаемые  людьми,  хотящими
получить  подробнейшие  известия  о  предметах  первой  важности,  предметах
религиозных, но не имеющих средств отличать истинное  от  ложного,  верующих
всему,  что  написано;  отсюда  Максим   должен   был   вооружиться   против
апокрифических сочинений и против  разных  суеверий,  распространявшихся  из
книг и устно при отсутствии просвещения: так, он писал опровержение  Папиева
повествования о Иуде-предателе; сказание к глаголющим, яко  во  всю  светлую
неделю солнце, не заходя,  стояло;  опровержение  Афродитиановой  повести  о
Рождестве Христовом; здесь в начале разбора Максим  выставляет  три  правила
для проверки книг: 1) написана ли книга писателем благоверным и известным  в
церкви? 2) согласна ли она с богодухновенным писанием?  3)  согласна  ли  во
всем сама с собою? Максим  написал  также  слово  "На  безумную  прелесть  и
богомерзкую мудрствующих, яко погребения для утопленного  и  убитого  бывают
плодотлители и стужи земных прозябений"; наконец, Максим  должен  был  более
всего  вооружиться  против  распространившейся  в  его   время   страсти   к
астрологии, против веры в судьбу, или колесо фортуны; Максим утверждает, что
все устроивается промыслом божиим, а не звездами, не  звездодвижным  колесом
счастия.  О  степени   просвещения   современников   Максима   лучше   всего
свидетельствует сочинение последнего о смысле слов,  обыкновенно  помещаемых
на иконах богородицы; он должен  был  толковать,  что  эти  греческие  слова
значат: матерь божия, а не Марфа, не Мирфу, "якоже нецыи всуе непщуют".
     Нет ничего удивительного, что ученый греческий инок должен был  сойтись
с иноком русским, который славился также своим относительным просвещением, -
с  знаменитым  князем  Патрикеевым,  Вассианом  Косым.  Иоанн  III   обвинял
Патрикеева в высокоумии: действительно, он позволял  себе  смелые  отзывы  о
явлениях, которые ему не  нравились;  обвиняя  современное  ему  общество  в
невежестве,  он  осмеливался  не  признавать  правильными   его   приговоров
относительно нравственного достоинства известных лиц,  не  хотел  признавать
высокого нравственного и религиозного значения в человеке, если он,  по  его
мнению, был необразован и низкого происхождения. Таков был  опасный  союзник
Максима! Вассиан и Максим сошлись во мнении о  важном  вопросе,  разделявшем
русское духовенство, - в вопросе, прилично  ли  владеть  монастырям  селами.
Будучи учеником Нила Сорского, Вассиан настаивал  на  отрицательном  решении
этого вопроса. До нас дошло сочинение, по  всем  вероятностям  принадлежащее
Вассиану; здесь говорится: "Где в  евангельских,  апостольских  и  отеческих
преданиях велено инокам села многонародные приобретать и порабощать крестьян
братии, с них неправедно серебро и золото собирать. Вшедши в  монастырь,  не
перестаем чужое себе  присваивать  всяческим  образом,  села,  имения  то  с
бесстыдным ласкательством выпрашиваем у вельмож, то  покупаем.  Вместо  того
чтоб безмолвствовать  и  рукоделием  питаться,  беспрестанно  разъезжаем  по
городам; смотрим в  руки  богачей,  ласкаем,  раболепно  угождаем  им,  чтоб
выманить  или  деревнишку,  или  серебришко.  Господь  повелевает  раздавать
милостыню нищим, а мы братьев наших убогих, живущих в селах наших, различным
образом оскорбляем, если не  могут  заплатить-коровку  и  лошадку  отнимаем,
самих же с женами и детьми,  как  оскверненных,  далеко  от  своих  пределов
отгоняем, некоторых же,  светской  власти  предавши,  доводим  до  конечного
истребления, обижаем,  грабим,  продаем  христиан,  нашу  братью,  бичом  их
истязуем  без  милости  как  зверей  диких.  Считающие   себя   чудотворцами
повелевают нещадно мучить крестьян, не отдающих монастырских долгов,  только
не внутри монастыря, а перед воротами: думают, что  вне  монастыря  не  грех
казнить христианина!.. Не развращаю я христолюбивых князей словом божиим, но
преступники заповедей божиих, последующие человеческим преданиям и языческим
обычаям, те соблазняют и смущают людей  божиих.  Вы  говорите,  что  я  один
заступаюсь за еретиков беззаконно; но если бы был у вас здравый разум и  суд
праведный,  то  уразумели  бы,  что  не  еретическую  злобу  защищаю,  но  о
спасителевой заповеди  и  правильном  учении  побораю,  ибо  утверждаю,  что
надобно наказывать еретиков, но не казнить смертию. Скажите нам, которого из
древних еретиков или мечом убили, или огнем сожгли, или в  глубине  утопили?
Не всех ли святые отцы  собором  анафеме  предавали,  а  благочестивые  цари
заточали?"
     Максим также настаивал на незаконности  владения  монастырей  селами  в
сочинениях своих: "Повесть страшна и достопамятна", где  приводил  в  пример
убожество иноков картузианских, и в  "Беседе  актимона  (нестяжательного)  с
филоктимоном (любостяжательным)".
     Вассиан и Максим не могли дать торжества своему  мнению:  сопротивление
разводу великого князя лишило их его благосклонности, после  чего  они  были
обвинены  в  церковных   преступлениях.   В   переводах   Максимовых   нашли
неправильные выражения и осудили переводчика; сперва заточили его в  Иосифов
Волоколамский монастырь, где он  терпел  большую  нужду,  потом  в  Тверской
Отроч, где он имел возможность  читать  и  писать.  Одним  из  обвинений  на
Максима было то, что он укорял русские монастыри за владение селами; другим,
что укорял московских митрополитов, зачем они поставляются без благословения
патриарха константинопольского. В суде над Вассианом первый  укор  составлял