тогда с собой в Дельфы, скорее посмешищем, чем товарищем, а он, как
рассказывают, понес в дар Аполлону золотой жезл, скрытый внутри полого
рогового,- иносказательный образ собственного ума.
     (10) Когда юноши добрались до цели и исполнили отцовское поручение, им
страстно захотелось выспросить у оракула, к кому же из них перейдет Римское
царство. И тут, говорит преданье, из глубины расселины прозвучало162:
"Верховную власть в Риме, о юноши, будет иметь тот из вас, кто первым
поцелует мать". (11) Чтобы не проведал об ответе и не заполучил власти
оставшийся в Риме Секст, Тарквинии условились хранить строжайшую тайну, а
между собой жребию предоставили решить, кто из них, вернувшись, первым даст
матери свой поцелуй. (12) Брут же, который рассудил, что пифийский глас
имеет иное значение, припал, будто бы оступившись, губами к земле - ведь
она общая мать всем смертным. (13) После того они возвратились в Рим, где
шла усердная подготовка к войне против рутулов.

57. (1) Рутулы, обитатели города Ардеи163, были самым богатым в тех краях и
по тем временам народом. Их богатство и стало причиной войны: царь очень
хотел поправить собственные дела - ибо дорогостоящие общественные работы
истощили казну - и смягчить добычею недовольство своих соотечественников,
(2) которые и так ненавидели его за всегдашнюю гордыню, а тут еще стали
роптать, что царь так долго держит их на ремесленных и рабских работах. (3)
Попробовали, не удастся ли взять Ардею сразу, приступом. Попытка не
принесла успеха. Тогда, обложив город и обведя его укреплениями, приступили
к осаде.
     (4) Здесь, в лагерях, как водится при войне более долгой, нежели
жестокой, допускались довольно свободные отлучки, больше для начальников,
правда, чем для воинов. (5) Царские сыновья меж тем проводили праздное
время в своем кругу, в пирах и попойках. (6) Случайно, когда они пили у
Секста Тарквиния, где обедал и Тарквиний Коллатин164, сын Эгерия, разговор
заходит о женах и каждый хвалит свою сверх меры. (7) Тогда в пылу спора
Коллатин и говорит: к чему, мол, слова - всего ведь несколько часов, и
можно убедиться, сколь выше прочих его Лукреция. "Отчего ж, если мы молоды
и бодры, не вскочить нам тотчас на коней и не посмотреть своими глазами,
каковы наши жены? Неожиданный приезд мужа покажет это любому из нас лучше
всего". (8) Подогретые вином, все в ответ: "Едем!" И во весь опор унеслись
в Рим. Прискакав туда в сгущавшихся сумерках, (9) они двинулись дальше в
Коллацию, где поздней ночью застали Лукрецию за прядением шерсти. Совсем не
похожая на царских невесток, которых нашли проводящими время на пышном пиру
среди сверстниц, сидела она посреди покоя в кругу прислужниц, работавших
при огне. В состязании жен первенство осталось за Лукрецией. (10)
Приехавшие муж и Тарквинии находят радушный прием: победивший в споре
супруг дружески приглашает к себе царских сыновей. Тут-то и охватывает
Секста Тарквиния грязное желанье насилием обесчестить Лукрецию. И красота
возбуждает его, и несомненная добродетель. (11) Но пока что, после ночного
своего развлечения, молодежь возвращается в лагерь.

58. (1) Несколько дней спустя втайне от Коллатина Секст Тарквиний с
единственным спутником прибыл в Коллацию. (2) Он был радушно принят не
подозревавшими о его замыслах хозяевами; после обеда его проводили в
спальню для гостей, но, едва показалось ему, что вокруг достаточно тихо и
все спят, он, распаленный страстью, входит с обнаженным мечом к спящей
Лукреции и, придавив ее грудь левой рукой, говорит: "Молчи, Лукреция, я
Секст Тарквиний, в руке моей меч, умрешь, если крикнешь". (3) В трепете
освобождаясь от сна, женщина видит: помощи нет, рядом - грозящая смерть; а
Тарквиний начинает объясняться в любви, уговаривать, с мольбами мешает
угрозы, со всех сторон ищет доступа в женскую душу. (4) Видя, что Лукреция
непреклонна, что ее не поколебать даже страхом смерти, он, чтобы устрашить
ее еще сильнее, пригрозил ей позором: к ней-де, мертвой, в постель он
подбросит, прирезав, нагого раба - пусть говорят, что она убита в грязном
прелюбодеянии. (5) Этой ужасной угрозой он одолел ее непреклонное
целомудрие. Похоть как будто бы одержала верх, и Тарквиний вышел, упоенный
победой над женской честью. Лукреция, сокрушенная горем, посылает вестников
в Рим к отцу и в Ардею к мужу, чтобы прибыли с немногими верными друзьями:
есть нужда в них, пусть поторопятся, случилось страшное дело. (6) Спурий
Лукреций прибывает с Публием Валерием, сыном Волезия, Коллатин - с Луцием
Юнием Брутом - случайно вместе с ним возвращался он в Рим, когда был
встречен вестником. Лукрецию они застают в спальне, сокрушенную горем. (7)
При виде своих на глазах женщины выступают слезы; на вопрос мужа: "Хорошо
ли живешь?" - она отвечает: "Как нельзя хуже. Что хорошего остается в
женщине с потерею целомудрия? Следы чужого мужчины на ложе твоем, Коллатин;
впрочем, тело одно подверглось позору - душа невинна, да будет мне
свидетелем смерть. Но поклянитесь друг другу, что не останется прелюбодей
без возмездия. (8) Секст Тарквиний - вот кто прошлою ночью вошел гостем, а
оказался врагом; вооруженный, насильем похитил он здесь гибельную для меня,
но и для него - если вы мужчины - усладу". (9) Все по порядку клянутся,
утешают отчаявшуюся, отводя обвинение от жертвы насилия, обвиняя
преступника: грешит мысль - не тело, у кого не было умысла, нету на том и
вины. (10) "Вам,- отвечает она,- рассудить, что причитается ему, а себя я,
хоть в грехе не виню, от кары не освобождаю; и пусть никакой распутнице
пример Лукреции не сохранит жизни!". (11) Под одеждою у нее был спрятан
нож, вонзив его себе в сердце, налегает она на нож и падает мертвой. Громко
взывают к ней муж и отец.

59. (1) Пока те предавались скорби, Брут, держа пред собою вытащенный из
тела Лукреции окровавленный нож, говорит: "Этою чистейшею прежде, до
царского преступления, кровью клянусь - и вас, боги, беру в свидетели,- что
отныне огнем, мечом, чем только сумею, буду преследовать Луция Тарквиния с
его преступной супругой и всем потомством, что не потерплю ни их, ни кого
другого на царстве в Риме". (2) Затем он передает нож Коллатину, потом
Лукрецию и Валерию, которые оцепенели, недоумевая, откуда это в Брутовой
груди незнаемый прежде дух. Они повторяют слова клятвы, и общая скорбь
обращается в гнев, а Брут, призывающий всех немедленно идти войною на
царскую власть, становится вождем. (3) Тело Лукреции выносят из дома на
площадь и собирают народ, привлеченный, как водится, новостью, и
неслыханной, и возмутительной. (4) Каждый, как умеет, жалуется на
преступное насилье царей. Все взволнованы и скорбью отца, и словами Брута,
который порицает слезы и праздные сетованья и призывает мужчин поднять, как
подобает римлянам, оружие против тех, кто поступил как враг. (5) Храбрейшие
юноши, вооружившись, являются добровольно, за ними следует вся молодежь.
Затем, оставив в Коллации отряд и к городским воротам приставив стражу,