ненавистному изгнаннику. (8) Консулы взошли на свои места, ликторы
отправляются вершить казнь; обнаженных секут розгами, обезглавливают
топорами13, но все время все взгляды прикованы к лицу и взору отца,
изъявлявшего отцовское чувство, даже творя народную расправу14. (9) По
наказании виновных, чтобы пример, отвращающий от преступления, был
прославлен не только казнью, но и поощрением, донесшему дарована была
награда: денежная мзда из казны, свобода и гражданство. Говорят, что это он
первый был освобожден из рабства виндиктой15, (10) а некоторые и само
название это выводят отсюда, потому что того раба звали Виндицием. С тех
пор принято соблюдать, чтобы освобожденные таким способом считались
принятыми в гражданство.

6. (1) Получивши весть об этих событиях, Тарквиний, раздосадованный
обманувшею надеждою и пылая гневом и ненавистью, понял, что его коварству
путь загражден, и задумал открытую войну. Он пошел просителем по городам
Этрурии, (2) особенно взывая к вейянам и тарквинийцам, чтобы не дали они
ему, человеку одного с ними происхождения, одной крови, исторгнутому из
такого царства, ввергнутому в нищету, погибнуть на их глазах вместе с юными
еще детьми. Других из чужой земли в Рим приглашали на царство, а его,
царствовавшего, воевавшего за распространение римского могущества,
преступным заговором изгнали близкие люди! (3) Они, не найдя меж собою
кого-нибудь одного, достойного быть царем, расхватали по частям царскую
власть, имущество царское отдали на разграбленье народу, чтобы не был никто
к преступлению непричастен. Отечество свое, царство свое хочет он себе
возвратить и наказать неблагодарных граждан; пусть поддержат его, пусть
помогут, пусть отметят и за собственные былые обиды, за побитые не раз
легионы, за отнятые земли. (4) Речи его взволновали вейян - они с грозным
шумом требуют смыть позор и силой вернуть потерянное, хотя бы и под
водительством римлянина. А тарквинийцев столь же волнует имя, сколь и
родство: лестным кажется видеть своих царствующими в Риме. (5) И вот два
войска двух городов устремляются за Тарквинием, чтобы вернуть ему царскую
власть и войною покарать римский народ.
     Вступив в римские земли, враги встретили обоих консулов: (6) Валерий
вел пехоту боевым строем, а Брут - передовую конную разведку. Точно так же
шла конница и перед вражеским войском, возглавлял ее царский сын Тарквиний
Аррунт, а сам царь следовал за ним с легионами. (7) Угадав издали консула
сперва по ликторам, а потом уже ближе и вернее - в лицо, Аррунт,
возгоревшийся гневом, воскликнул: "Вот кто изгнал нас, исторг из отечества.
Вот как важно он выступает, красуясь знаками нашей власти! Боги - мстители
за царей, будьте с нами!" (8) И, пришпорив коня, мчится он прямо на
консула. Брут заметил, что на него скачут. Тогда считалось почетным, чтобы
вожди сами начинали сражение: (9) рвется и Брут к поединку, и столь яростна
была их сшибка, что ни тот ни другой, нанося удар, не подумал себя
защитить, так что оба, друг друга пронзив сквозь щиты, замертво пали с
коней, насаженные на копья. Тотчас вступила в битву вся конница, за ней
подоспела пехота; (10) бой шел с переменным успехом, и никто не взял верх:
оба правые крыла победили, левые-отступили: (11) вейяне, привыкшие к
поражениям от римлян, рассеялись и бежали; тарквинийцы же, новые нам враги,
не только выстояли, но даже сами потеснили римлян.

7. (1) Хотя битва закончилась так, Тарквиния и этрусков вдруг охватил ужас,
столь сильный, что, оставив затею как тщетную, оба войска, тарквинийцев и
вейян, ночью разошлись по домам. (2) О битве этой рассказывают и чудеса:
будто в ночной тишине из Арсийского леса раздался громовой голос, который
сочли за голос Сильвана16; он произнес: "У этрусков одним павшим больше:
(3) победа у римлян!" Как бы то ни было римляне оттуда ушли победителями,
этруски - побежденными, ибо, когда рассвело и ни одного врага не было видно
вокруг, консул Публий Валерий собрал с павших доспехи и с триумфом17
вернулся в Рим. (4) Товарищу своему он устроил похороны, пышные, сколь это
было возможно по тем временам. Еще почетнее для погибшего был общественный
траур, особенно замечательный тем, что матери семейств целый год18, как
отца, оплакивали его - сурового мстителя за поруганную женскую честь.
     (5) А оставшийся в живых консул (так изменчиво настроение толпы!) из
народной милости вскоре попал в немилость и даже был заподозрен в ужасном
преступлении. (6) Пошла молва, будто он домогается царской власти, потому
что не поспешил он с выбором товарища на место Брута и потому что начал
строить дом на вершине Ведийского холма19 - там на высоком и укрепленном
месте это была бы неприступная крепость. (7) Возмущенный тем, что такое
говорилось повсюду и что такому верили, консул созвал народ на сходку и
вошел в собрание, склонивши фаски20. Это зрелище пришлось толпе по душе:
склонены были перед ней знаки власти и тем было признано, что величием и
силой народ выше консула. (8) Тут, потребовав внимания, консул стал
восхвалять судьбу товарища, который пал освободителем отечества в высшей
должности, сражаясь за общее дело, в расцвете славы, еще не успевшей
обратиться в ненависть, а вот он, пережив свою славу, уцелел для обвинения
и для ненависти, из освободителя отечества обратился в подобие Аквилиев и
Вителлиев. (9) "Неужели,- сказал он,- никогда никакую доблесть вы не
оцените так, чтобы сумели не оскорбить ее подозрением? Мне ли, злейшему
врагу царей, опасаться было обвинения в желании царствовать? (10) Да живи я
хоть в самой Крепости21, хоть на Капитолии,- мог ли бы я поверить, что мои
сограждане станут меня бояться? От такой малости зависит у вас мое доброе
имя? И так шатко ваше доверие, что для вас больше значит, где - я, чем кто
- я! (11) Нет, квириты, не станет дом Публия Валерия на пути вашей свободы,
безопасна для вас будет Велия. Не только на ровное место, но к самому
подножию холма перенесу я свой дом, чтобы жить вам выше меня,
неблагонадежного гражданина; на Велии же пусть строятся те, кому лучше
доверить вашу свободу, чем Публию Валерию". Тотчас он перенес все
заготовленное для стройки к подножию Велии (12) и поставил дом под ее
склоном, где теперь стоит храм Вики Поты22.

8. (1) Вслед за тем предложил он законы, которые не только сняли с него
подозрение в желании царствовать, но дали делу такой поворот, что он даже
стал угоден народу. Отсюда и пошло его прозванье Публикола23. (2) С
наибольшей благодарностью приняты были законы о праве жаловаться народу на
магистратов24 и о проклятии и имуществу и самой жизни всякого, кто помыслит
о царской власти. (3) Законы эти провел он один, чтобы одному получить и
признательность, и только тогда созвал собрание для выборов второго
консула. (4) Избран был Спурий Лукреций, который из-за преклонных лет не
имел сил справляться с консульскими обязанностями и через несколько дней
умер. (5) На место Лукреция был выбран Марк Гораций Пульвилл. У некоторых