но в дар от женщины. (11) Вот как он рожден, вот как возведен на царство,
он, покровитель подлейшего люда, из которого вышел и сам. Отторгнутую у
знатных землю он, ненавидя чужое благородство, разделил между всяческою
рванью, (12) а бремя повинностей, некогда общее всем, взвалил на знатнейших
людей государства; он учредил ценз, чтобы состояния тех, кто побогаче, были
открыты зависти, были к его услугам, едва он захочет показать свою щедрость
нищим.

48. (1) Во время этой речи явился Сервий, вызванный тревожною вестью, и еще
из преддверия курии громко воскликнул: "Что это значит, Тарквиний? Ты до
того обнаглел, что смеешь при моей жизни созывать отцов и сидеть в моем
кресле?" (2) Тарквиний грубо ответил, что занял кресло своего отца, что
царский сын, а не раб - прямой наследник царю, что раб и так уж достаточно
долго глумился над собственными господами. Приверженцы каждого поднимают
крик, в курию сбегается народ, и становится ясно, что царствовать будет
тот, кто победит. (3) Тут Тарквиний, которому ничего иного уже не
оставалось, решается на крайнее. Будучи и много моложе, и много сильнее, он
схватывает Сервия в охапку, выносит из курии и сбрасывает с лестницы, потом
возвращается в курию к сенату. (4) Царские прислужники и провожатые
обращаются в бегство, а сам Сервий, потеряв много крови, едва живой, без
провожатых пытается добраться домой, но по пути гибнет под ударами
преследователей, которых Тарквиний послал вдогонку за беглецом. (5)
Считают, памятуя о прочих злодеяниях Туллии, что и это было совершено по ее
наущенью. Во всяком случае, достоверно известно, что она въехала на
колеснице на формум и, не оробев среди толпы мужчин, вызвала мужа из курии
и первая назвала его царем. (6) Тарквиний отослал ее прочь из беспокойного
скопища; добираясь домой, она достигла самого верха Киприйской улицы, где
еще недавно стоял храм Дианы, и колесница уже поворачивала вправо к Урбиеву
взвозу, чтобы подняться на Эсквилинский холм, как возница в ужасе осадил,
натянув поводья, и указал госпоже на лежащее тело зарезанного Сервия. (7)
Тут, по преданию, и совершилось гнусное и бесчеловечное преступление,
памятником которого остается то место: его называют "Проклятой улицей".
Туллия, обезумевшая, гонимая фуриями-отмстительницами144 сестры и мужа, как
рассказывают, погнала колесницу прямо по отцовскому телу и на окровавленной
повозке, сама запятнанная и обрызганная, привезла пролитой отцовской крови
к пенатам своим и мужниным. Разгневались домашние боги, и дурное начало
царствования привело за собою в недалеком будущем дурной конец.
     (8) Сервий Туллий царствовал сорок четыре года и так, что даже доброму
и умеренному преемнику нелегко было бы с ним тягаться. Но слава его еще
возросла, оттого что с ним вместе убита была законная и справедливая
царская власть. (9) Впрочем, даже и эту власть, такую мягкую и умеренную,
Сервий, как пишут некоторые, имел в мыслях сложить, поскольку она была
единоличной, и лишь зародившееся в недрах семьи преступление
воспрепятствовало ему исполнить свой замысел и освободить отечество145.

49. (1) И вот началось царствование Луция Тарквиния146, которому его
поступки принесли прозвание Гордого: он не дал похоронить своего тестя,
твердя, что Ромул исчез тоже без погребенья; (2) он перебил знатнейших
среди отцов в уверенности, что те одобряли дело Сервия; далее, понимая, что
сам подал пример преступного похищения власти, который может быть усвоен
его противниками, он окружил себя телохранителями; (3) и так как, кроме
силы, не было у него никакого права на царство, то и царствовал он не
избранный народом, не утвержденный сенатом. (4) Вдобавок, как и всякому,
кто не может рассчитывать на любовь сограждан, ему нужно было оградить свою
власть страхом. А чтобы устрашенных было побольше, он разбирал уголовные
дела единолично, ни с кем не советуясь, и потому получил возможность
умерщвлять, (5) высылать, лишать имущества не только людей подозрительных
или неугодных ему, но и таких, чья смерть сулила ему добычу. (6) Особенно
поредел от этого сенат, и Тарквиний постановил никого не записывать в отцы,
чтобы самою малочисленностью своей стало ничтожнее их сословие и они
поменьше бы возмущались тем, что все делается помимо них. (7) Он первым из
царей уничтожил унаследованный от предшественников обычай обо всем
совещаться с сенатом и распоряжался государством, советуясь только с
домашними: сам - без народа и сената,- с кем хотел, воевал и мирился,
заключал и расторгал договоры и союзы. (8) Сильнее всего он стремился
расположить в свою пользу латинов, чтобы поддержка чужеземцев делала
надежней его положение среди граждан, а потому старался связать латинских
старейшин узами не только гостеприимства, но и свойства. (9) Октавию
Мамилию Тускуланцу - тот долгое время был главою латинян и происходил, если
верить преданью, от Улисса и богини Кирки147,- этому самому Мамилию отдал
он в жены свою дочь, чем привлек к себе его многочисленных родственников и
друзей.

50. (1) Пользуясь уже немалым влиянием в кругу знатнейших латинов,
Тарквиний назначает им день, чтобы собраться в роще Ферентины148: есть
общие дела, которые хотелось бы обсудить. (2) Многолюдный сход собрался с
рассветом, а сам Тарквиний явился хоть и в назначенный день, но почти на
заходе солнца. Много разного успели собравшиеся наговорить там за полный
день. (3) Турн Гердоний из Ариции яростно нападал на отсутствовавшего
Тарквиния. Неудивительно, мол, что в Риме его прозвали Гордым (прозвище это
было уже у всех на устах, хоть и не произносилось вслух). Ну не предел ли
это гордыни - так глумиться над всем народом латинов? (4) Первейшие люди
подняты с мест, пришли издалека, а того, кто созвал их, самого-то и нет!
Дело ясное, он испытывает их терпение, и, если они пойдут под ярем, тут-то
придавит покорствующих. Кому не понятно, что он рвется к владычеству над
латинами? (5) Если с пользой для себя вверили ему сограждане власть или
если вообще власть ему вверена, а не захвачена отцеубийством, то и латины
должны бы ему довериться, не будь, правда, он чужаком. (6) Но если не рады
ему и свои - ведь один за другим они гибнут, уходят в изгнание, теряют
имущество,- то что ж подает латинам надежду на лучшее? Послушались бы его,
Турна, и разошлись по домам, и не пеклись бы о соблюдении срока больше
того, кто назначил собрание.
     (7) И это, и еще многое подобное говорил Турн, человек мятежный и
злонамеренный, который и в родном городе вошел в силу, пользуясь такого же
рода приемами. В самый разгар его разглагольствований явился Тарквиний. (8)
Тут речь и кончилась - все повернулись приветствовать пришедшего. Наступило
молчанье, и Тарквиний по совету приближенных начал оправдываться: он-де
опоздал оттого, что был приглашен разбирать дело между отцом и сыном;
стараясь примирить их, он задержался, а так как потерял на том целый день,
то уж завтра обсудит с ними дела, какие наметил. (9) И опять, говорят, не