третий бой; альбанец, изнемогший от раны, изнемогший от бега, сломленный
зрелищем гибели братьев, покорно становится под удар. (12) И то не было
боем. Римлянин восклицает, ликуя: "Двоих я принес в жертву теням моих
братьев, третьего отдам на жертвенник того дела, ради которого идет эта
война, чтобы римлянин властвовал над альбанцем". Ударом сверху вонзает он
меч в горло противнику, едва держащему щит; с павшего снимает доспехи. (13)
Римляне встретили Горация ликованием и поздравлениями, и тем большею была
их радость, чем ближе были они прежде к отчаянию. Обе стороны занялись
погребением своих мертвых, но с далеко не одинаковыми чувствами - ведь одни
выиграли власть, а другие подпали чужому господству. (14) Гробницы можно
видеть и до сих пор на тех самых местах, где пал каждый: две римские
вместе, ближе к Альбе, три альбанские поодаль, в сторону Рима, и врозь -
именно так, как бойцы сражались.

26. (1) Прежде чем покинуть место битвы, Меттий, повинуясь заключенному
договору, спросил, какие будут распоряжения, и Тулл распорядился, чтобы
альбанская молодежь оставалась под оружием: она понадобится, если будет
война с вейянами. С тем оба войска и удалились в свои города.
     (2) Первым шел Гораций, неся тройной доспех, перед Капенскими воротами
его встретила сестра-девица, которая была просватана за одного из
Куриациев; узнав на плечах брата женихов плащ, вытканный ею самою, она
распускает волосы и, плача, окликает жениха по имени86. (3) Свирепую душу
юноши возмутили сестрины вопли, омрачавшие его победу и великую радость
всего народа. Выхватив меч, он заколол девушку, воскликнув при этом: (4)
"Отправляйся к жениху с твоею не в пору пришедшей любовью! Ты забыла о
братьях - о мертвых и о живом,- забыла об отечестве. (5) Так да погибнет
всякая римлянка, что станет оплакивать неприятеля!"
     Черным делом сочли это и отцы, и народ, но противостояла преступлению
недавняя заслуга. Все же Гораций был схвачен и приведен в суд к царю. А
тот, чтобы не брать на себя такой прискорбный и неугодный толпе приговор и
последующую казнь, созвал народный сход и объявил: "В согласии с законом,
назначаю дуумвиров, чтобы они вынесли Горацию приговор за тяжкое
преступление"87. (6) А закон звучал устрашающе: "Совершившего тяжкое
преступление да судят дуумвиры; если он от дуумвиров обратится к народу,
отстаивать ему свое дело перед народом; если дуумвиры выиграют дело,
обмотать ему голову, подвесить веревкой к зловещему дереву88, засечь его
внутри городской черты или вне городской черты"89. (7) Таков был закон, в
согласии с которым были назначены дуумвиры. Дуумвиры считали, что закон не
оставляет им возможности оправдать даже невиновного. Когда они вынесли
приговор, то один из них объявил: "Публий Гораций, осуждаю тебя за тяжкое
преступление. Ступай, ликтор, свяжи ему руки". (8) Ллктор подошел и стал
ладить петлю. Тут Гораций, по совету Тулла, снисходительного истолкователя
закона, сказал: "Обращаюсь к народу". (9) Этим обращением дело было
передано на рассмотренье народа. На суде особенно сильно тронул собравшихся
Публий Гораций-отец, объявивший, что дочь свою он считает убитой по праву:
случись по-иному, он сам наказал бы сына отцовскою властью90. Потом он
просил всех, чтоб его, который так недавно был обилен потомством, не
оставляли вовсе бездетным. (10) Обняв юношу и указывая на доспехи
Куриациев, прибитые на месте, что ныне зовется "Горациевы копья", старик
говорил: "Неужели, квириты, того же, кого только что видели вступающим в
город в почетном убранстве, торжествующим победу, вы сможете видеть с
колодкой на шее, связанным, меж плетьми и распятием? Даже взоры альбанцев
едва ли могли бы вынести столь безобразное зрелище! (11) Ступай, ликтор,
свяжи руки, которые совсем недавно, вооруженные, принесли римскому народу
господство. Обмотай голову освободителю нашего города; подвесь его к
зловещему дереву; секи его, хоть внутри городской черты - но непременно меж
этими копьями и вражескими доспехами, хоть вне городской черты - но
непременно меж могил Куриациев. Куда ни уведете вы этого юношу, повсюду
почетные отличия будут защищать его от позора казни!" (12) Народ не вынес
ни слез отца, ни равного перед любою опасностью спокойствия духа самого
Горация - его оправдали скорее из восхищения доблестью, нежели по
справедливости. А чтобы явное убийство было все же искуплено очистительной
жертвой, отцу повелели, чтобы он совершил очищение сына на общественный
счет.
     (13) Совершив особые очистительные жертвоприношения, которые с той
поры завещаны роду Горациев, отец перекинул через улицу брус и, прикрыв
юноше голову, велел ему пройти словно бы под ярмом. Брус существует и по
сей день, и всегда его чинят на общественный счет; называют его "сестрин
брус"91. Гробница Горации - на месте, где та пала мертвой,- сложена из
тесаного камня.

27. (1) Но недолог был мир с Альбой. Недовольство черни, раздраженной тем,
что судьба государства была вручена трем воинам, смутило суетный ум
диктатора, и, поскольку, действуя прямо, он ничего не выгадал, Меттий
принялся бесчестными ухищрениями домогаться прежнего расположения
соотечественников. (2) Как прежде, в военное время, он искал мира, так
теперь, в мирное, ищет войны, и, сознавая, что боевого духа у его сограждан
больше, чем сил, он к прямой и открытой войне подстрекает другие народы,
своему же оставляет прикрытое видимостью союза предательство. (3) Фиденяне,
жители римского поселения, дали склонить себя к войне с Римом, получив от
альбанцев обещание перейти на их сторону. Войдя в соглашение с вейянами,
они взялись за оружие. (4) Когда фиденяне отпали, Тулл, вызвав Меттия и его
войско из Альбы, повел их на врага. Перейдя Аниен, он разбил лагерь при
слиянии рек. Между этим местом и Фиденами перешло Тибр войско вейян. (5)
Они в боевом строю не отдалились от реки. занимая правое крыло; на левом,
ближе к горам, расположились фиденяне. Против вейян Тулл выстроил своих, а
альбанцев разместил против легиона фиденян. Храбрости у альбанского
полководца было не больше, чем верности. Не отваживаясь ни остаться на
месте, ни открыто перейти к врагу, он мало-помалу отступает к горам. (6)
Решив, что дальше отходить не надо, он выстраивает все войско и в
нерешительности, чтобы протянуть время, поправляет ряды. Замысел его был -
на ту сторону привести свои силы, на какой окажется счастье. (7) Римляне,
стоявшие рядом, сперва удивлялись, видя, что их крыло остается незащищенным
из-за отхода союзников; потом во весь опор прискакал конник и сообщил царю,
что альбанцы уходят. Среди всеобщего замешательства Тулл дал обет учредить
двенадцать салиев92 и святилища Страху и Смятенью. (8) Всадника он
отчитывает громким голосом - чтоб услыхали враги - и приказывает вернуться
в сраженье: тревожиться нечего, это он, Тулл, послал в обход альбанское
войско, чтобы оно напало на незащищенные тылы фиденян. И еще царь
распорядился, чтобы всадники подняли копья. (9) Когда это было исполнено,