майские иды освятили храм Меркурия55.

22. (1) С племенем вольсков во время латинской войны не было ни войны, ни
мира; вольски, однако, уже приготовили отряды и послали бы их на помощь
латинам, не упреди их римский диктатор; а торопились римляне, чтобы не
воевать разом и с латинами и с вольсками. (2) Раздраженные всем этим,
консулы двинули легионы в землю вольсков. Вольски, не ждавшие возмездия за
одни только замыслы, застигнуты были врасплох; не помышляя о сопротивлении,
они дают в заложники триста детей из знатнейших семейств Коры и Помеции56.
Так легионы были отведены без боя. (3) Но немного спустя вольски,
оправившиеся от страха, вновь принялись за прежнее; опять они тайно готовят
войну, вступают в военный союз с герниками (4) и повсюду рассылают послов,
чтобы поднять на борьбу Лаций. Однако недавнее поражение при Регилльском
озере настолько исполнило латинов гневом и ненавистью к любому
подстрекателю войны, что они не остановились даже перед оскорблением
послов: схватили вольсков и отправили в Рим, а там выдали их консулам и
доложили, что вольски и герники готовят войну против римлян. (5) За это
сообщение сенаторы были так благодарны латинам, что вернули им шесть тысяч
пленных и передали новым должностным лицам дело о договоре, о котором
прежде не хотели и слышать. (6) Тогда латины наконец-то вздохнули свободно,
миротворцев громко прославляли, в дар Юпитеру Капитолийскому послали
золотой венец. Вместе с послами и этим даром явилась большая толпа бывших
пленников, уже отпущенных к своим: (7) они расходятся по домам тех, у кого
прежде были в услужении, благодарят за обходительное и мягкое с ними
обращение в пору их несчастья, сговариваются о взаимном гостеприимстве57.
Никогда прежде не были столь едины Лаций и римская власть в делах как
государственных, так и частных.

23. (1) Но война с вольсками надвигалась, а государство и само было
раздираемо междоусобной ненавистью между патрициями и плебеями главным
образом из-за кабальных должников58. (2) Плебеи роптали о том, что вне Рима
они сражаются за свободу и римскую власть, а дома томятся в угнетении и
плену у сограждан, что свобода простого народа в большей безопасности на
войне, чем в мирное время, и среди врагов, чем среди сограждан. Общее
недовольство, и без того усиливавшееся, разожжено было зрелищем бедствий
одного человека. (3) Старик, весь в рубцах, отмеченный знаками бесчисленных
бед, прибежал на форум. Покрыта грязью была его одежда, еще ужасней
выглядело тело, истощенное, бледное и худое, (4) а лицу его отросшая борода
и космы придавали дикий вид. Но узнали его и в таком безобразном облике и
говорили, что он командовал центурией, и, сострадая ему, наперебой
восхваляли его военные подвиги; сам же он в свидетельство своих доблестей
показывал, открыв грудь, шрамы, полученные в разных сражениях. (5) Спросили
его, отчего такой вид, отчего такой срам, и, когда вокруг него собралась
толпа не меньше, чем на сходке, ответил он, что воевал на сабинской войне,
и поле его было опустошено врагами, и не только урожай у него пропал, но и
дом сгорел, и добро разграблено, и скот угнан, а в недобрый час потребовали
от него налог59, и вот сделался он должником. (6) Долг, возросший от
процентов, сначала лишил его отцова и дедова поля, потом остального
имущества и, наконец, подобно заразе, въелся в само его тело; не просто в
рабство увел его заимодавец, но в колодки, в застенок. (7) И он показал
свою спину, изуродованную следами недавних побоев. Это зрелище, эта речь
вызвали громкий крик. Волнению уже мало места на форуме, оно разливается по
всему городу: (8) должники в оковах и без оков вырываются отовсюду к
народу, взывают к защите квиритов60. Повсюду являются добровольные товарищи
мятежников; и уже улицы заполнены толпами людей, с криком бегущих на форум.
     (9) Те из отцов, которые случайно оказались на форуме, к великой для
себя опасности были застигнуты этой толпой, (10) и не избежать бы им
расправы, если бы консулы Публий Сервилий и Аппий Клавдий не приняли мер к
подавлению мятежа. (11) Обращаясь к ним, толпа показывает кто - оковы, кто
- увечья; вот что, негодуют они, каждый из них заслужил - кто на какой
войне - своею службой! Не столько прося уже, сколько грозя, они требуют,
чтобы консулы созвали сенат, окружают курию, хотят сами быть свидетелями и
распорядителями обсуждения государственных дел. (12) Лишь немногих
сенаторов, случайно встреченных, консулам удалось собрать, остальные и
показаться боялись не только что в курии, но даже на форуме,- и сенат из-за
малолюдства ничего не мог предпринять. (13) Тут народу представилось, что
над ним издеваются и морочат его, что отсутствуют сенаторы не случайно и не
из страха, но не желая дать делу ход, что консулы и сами увиливают, глумясь
над народной бедой. (14) Уже близко было к тому, что власть консулов не
сдержит людского гнева, когда и те, кто не знал, что опасней - идти или
медлить, все-таки явились в сенат. Однако и в заполнившейся наконец курии
согласия не было - ни между отцами, ни даже между самими консулами. (15)
Аппий, крутой нравом, предлагал употребить консульскую власть: схватить
одного-другого, и остальные успокоятся. Сервилий же, склонявшийся к более
мягким мерам, полагал, что возбужденные умы лучше переубедить, чем
переломить,- оно и безопасней, и легче.

24. (1) Среди таких бедствий надвигается опасность еще страшней: в Рим
прискакали латинские всадники с грозной вестью, что на город движется
готовое к бою войско вольсков61. Государство настолько раскололось раздором
надвое, что известие ато было совсем по-разному принято сенаторами и
плебеями. (2) Простой народ ликовал. Боги мстят за своеволие сенаторов,
говорили плебеи; они призывали друг друга не записываться в войско, ведь
лучше вместе со всеми, чем в одиночку; сенаторы пусть воюют, сенаторы пусть
берутся за оружие, чтобы опасности войны пришлись бы на долю тех, на чью и
добыча. (3) Сенат же, приунывший и напуганный двойной опасностью и от
граждан, и от врагов, стал просить консула Сервилия, чей нрав был приятней
народу, выручить государство в столь грозных обстоятельствах. (4) Тогда
консул, распустив сенат, выступил на сходке. Там он заявил, что сенаторы
полны забот о простом народе, однако плебеи - лишь часть гражданского
целого, хотя и большая, поэтому думам о них помешала сейчас тревога об
общем деле. (5) Возможно ли, когда враги почти у ворот, заниматься чем-либо
прежде войны? Да если бы и нашлось какое-то облегчение, разве было бы к
чести простому народу, что взялся он за оружие только в обмен на уступки,
да и отцам пристало ли печься о своих обездоленных согражданах лишь от
страха, а не добровольно и после войны? (6) Доверие к своей речи укрепил он
указом, чтобы никто не держал римского гражданина в оковах или в неволе,
лишая его возможности записаться в консульское войско, и чтобы никто, пока
воин в лагере, не забирал и не отчуждал его имущества, и не задерживал бы
его детей и внуков. (7) После такого указа и собравшиеся здесь должники