с всевластными правителями, тем свободней станут и от чинимых теми
беззаконий. (12) После того как никто из сенаторов не явился на зов
децемвиров, домой к каждому из них послали служителей, которые должны были
взять залог69 и узнать, умышленной ли была неявка; они, однако, вернулись с
сообщением о том, что все сенаторы в деревне. Это известие децемвиры
восприняли спокойней, чем если б им сообщили, что сенаторы остались в
Городе и оказывают сопротивление их власти. (13) На следующий день всем
сенаторам было приказано собраться и их явилось так много, как они и сами
не ожидали. Плебеи решили, что сенаторы предали свободу, ибо сенат
повиновался - как законным - приказам тех, которые по истечении срока
полномочий должны были б считаться частными гражданами, если бы не прибегли
к насилию.

39. (1) Однако, послушно явившись в курию, сенаторы повели себя там,
насколько известно, отнюдь не трусливо. (2) По преданию, после выступления
Аппия Клавдия и прежде чем по порядку стали высказывать мнения, Луций
Валерий Потит потребовал, чтоб ему дали говорить о положении государства70,
а в ответ на грозный запрет децемвиров вызвал их замешательство, объявив о
своем намерении обратиться к плебеям. (3) Столь же бесстрашно вступил в
борьбу Марк Гораций Барбат, назвавший децемвиров десятью Тарквиниями и
напомнивший о том, что под предводительством Валериев и Горациев71 и
изгнали царей. (4) Людям отвратительно было не имя царя, коим благочестие
дозволяет называть Юпитера, да и Ромула, основателя Города, и тех, кто
царствовал после; при отправлении священных обрядов имя царя тоже
привычно72, ибо вызывало ненависть не оно, но царская гордыня и произвол!
(5) Если прежде этого не могли стерпеть от царя или царского сына, то кто
будет терпеть их от частных граждан? (6) Как бы они, запрещая людям
свободно высказываться в курии, не заставили поднять голос тех, кто стоит
на площади! И если им дозволено было собрать сенаторов, то почему ему,
Горацию, тоже частному лицу, не созвать народ на собрание? (7) Если хотят,
пусть на деле испытывают, насколько мстящий за попранную свободу сильней
жаждущего неограниченной власти. (8) Они говорят о войне с сабинянами, как
будто у народа римского есть война более важная, чем против тех, которые,
будучи избраны для составления законов, вовсе упразднили в государстве
правосудие, выборы, ежегодную смену должностных лиц и преемственность
власти, всех поровну обеспечивающую свободой, и, окружив себя ликторами,
присвоили царскую власть. (9) После изгнания царей должностные лица
избирались из патрициев, потом, после удаления простого народа,- и из
плебеев, а к какому стану73 принадлежат эти люди? К сторонникам народа? Но
что ими сделано через посредство народа? К сторонникам лучших? Те, кто
почти год не созывали сената, а на нынешнем заседании запрещают даже
высказываться о положении в государстве? (10) Пусть не слишком надеются на
угрозу войны. То, от чего люди страдают, важнее для них, чем то, чего они
боятся.

40. (1) Пока децемвиры придумывали, каким образом выразить свой гнев или
снисхождение к произнесшему все это Горацию, и еще не нашли выхода из
положения, дядя децемвира Аппия Гай Клавдий выступил с речью, больше
похожей на заклинание, чем на отповедь. В этой речи (2) просил он
племянника, ради манов его отца и своего брата, остаться верным
гражданскому обществу, в котором рожден, а не сговору, скрепленному
нечестивой клятвой десятерых. (3) Он, мол, просит его об этом больше ради
него самого, чем ради государства, которое (4) против их воли восстановит
свои неотъемлемые права. Но жаркая схватка разжигает гнев, вот почему он
так страшится за ее исход.
    (5) Хоть децемвиры и запретили отступать от предмета обсуждения, все ж
уважение к Клавдию не позволило им перебивать его. А он заявил, что
сенатского постановления принимать не следует. (6) Всем стало ясно, что
Клавдий считает децемвиров частными гражданами, и многие из бывших консулов
вслух поддержали его. (7) По другому предложению, более суровому на вид, но
имевшему на деле меньшую силу, сенаторам приказывалось бы сойтись для
назначения интеррекса. Однако, чтобы принятием решения не подтверждать
полномочий децемвиров на созыв сената, от сенатского постановления
отказались, и таким образом Клавдий показал всем, что децемвиры - частные
граждане.
    (8) Но тут, когда те были уже на грани падения, брат децемвира Марка
Корнелия Луций Корнелий Малугинский, по уговору получивший слово последним,
выказал мнимую озабоченность военной опасностью и стал защищать брата и
сотоварищей его, недоумевая, (9) что же это за роковое совпадение, что на
децемвиров ополчились сильней всего и главным образом те, кто сам хотел
стать децемвирами, и почему (10) в мирное время в течение стольких месяцев
никто не затевал споров о законности их пребывания у власти, а теперь,
когда враг почти у ворот, сеют междоусобицу в надежде, что смута скроет их
намерения. (11) Но теперь у всех на уме более важное дело, и столь трудная
задача не может быть решена наспех - вот почему разбирательство в сенате
выдвинутых Валерием и Горацием обвинений против децемвиров, которые должны
были якобы к майским идам сложить с себя полномочия, он предлагает отложить
до тех пор, пока не будет покончено с угрозой войны и в государстве не
восстановится мир. (12) Однако Аппию Клавдию уже сейчас нужно быть готовым
к тому, что придется ему - как ведавшему выборами децемвиров - дать отчет в
том, были ли они избраны на один год или до тех пор, пока не будут
проведены недостающие законы. (13) Но пока нужно, мол, забыть обо всем,
кроме войны, и если сенаторы считают слухи о ней заведомо ложными и
полагают, что не следует верить ни слухам, ни самим послам тускуланцев, то,
по его мнению, для получения самых надежных сведений следовало бы послать
разведчиков; (14) если же поверить и послам, и слухам, то надобно, оставив
все дела, немедленно произвести набор, а децемвирам следует вести войско
туда, куда они сочтут необходимым.

41. (1) Младшие сенаторы склоняли остальных к принятию этого решения. Но
Валерий и Гораций восстали еще смелее, снова потребовав разрешения говорить
о положении государства, а если им не позволят выступить в сенате, они-де
обратятся прямо к народу, ибо частные лица не вправе мешать им ни в курии,
ни в собрании, и они не отступят перед мнимыми фасками. (2) Тогда Аппий,
понимая, что если он не ответит с той же дерзостью, то лишится власти,
воскликнул: (3) "Несдобровать всякому, кто говорит то, о чем его не
просили!" - и, в ответ на отказ Валерия молчать по приказу частного лица,
посылает к нему ликтора. (4) Валерий с порога курии уже взывал о помощи к
квиритам, когда Луций Корнелий обнял Аппия и из притворного сочувствия к
Валерию прекратил этот спор. Хотя после этого Валерию и позволили говорить