намереваетесь ниспровергнуть государство? Счастлив же тот, кто, не сумев
возмутить рабов ваших, совратил вас самих! И вот вы бросаете оружие и
обсуждаете законы, когда враг у вас над головами?" (3) Затем он обратился с
речью к толпе: "Если вас, квириты, не касаются дела Города и ваши
собственные, то потревожьтесь за ваших богов, захваченных неприятелем.
Осаждены и Юпитер Всеблагой Величайший, и царица Юнона, и Минерва34, и
прочие богини и боги, лагерь рабов занимает место ваших пенатов. (4)
Значит, так, по-вашему, должно выглядеть процветающее государство? Враг не
только за городскими стенами - он уже в Крепости, над форумом и курией, а
тем временем на форуме толпится народ, в курии заседает сенат, сенатор
выступает так, словно квириты голосуют и царит мир. (5) Но не пора ли
патрициям и плебеям, консулам, трибунам, богам и людям, вооружившись,
броситься на Капитолий, освободить и вернуть мир в священную обитель
Юпитера Всеблагого Величайшего? (6) Отец наш Ромул, даруй своим потомкам ту
волю, с которой ты некогда отнял Крепость у тех же сабинян, захвативших ее
с помощью денег!35 Вели нам идти тем же путем, каким ты, вождь, шел и вел
свое войско! А я, консул, первым последую за тобой, если я, смертный, смогу
идти по стопам бога!" (7) Под конец речи он сказал, что берется за оружие
сам и всех квиритов призывает к оружию. Если же кто ему помешает, он не
станет и думать ни о консульских полномочиях, ни о власти трибунов, ни о
законе об их неприкосновенности, но поведет себя с ним как с врагом, кто б
он ни был, где б ему ни попался - на Капитолии или на форуме. (8) Пусть-ка
трибуны прикажут повернуть оружие против консула Публия Валерия, раз они
запретили поднять его против Аппия Гердония: он, Валерий, осмелится
выступить против трибунов, как когда-то основатель его рода выступил против
царей36.
     (9) Казалось, разразится жестокая борьба и распрю между римлянами
будет наблюдать неприятель. Закон не мог быть внесен, консулу не было пути
на Капитолий. Ночь прекратила разгоревшийся спор, ночью, устрашенные
консульским оружием, трибуны отступили. (10) Когда зачинщики смуты
удалились, патриции обошли плебеев и, находясь среди них, искусно
завязывали разговоры, заставляя понять, какому испытанию те подвергают
государство: (11) борьба, мол, идет не между патрициями и плебеями, но
Крепость, и храмы богов, и общественные, и частные пенаты37 выдаются врагу.
(12) Пока на форуме пытались справиться с раздорами, консулы обошли ворота
и стены, дабы удостовериться, не заметно ли приготовлений сабинян или вейян.

18. (1) В ту же ночь о захвате Крепости, занятии Капитолия и об остальном
происходящем в растревоженном Городе узнали в Тускуле. (2) Диктатором там
был тогда Луций Мамилий. Он тотчас созвал сенат и привел туда вестников,
настойчиво убеждая сенаторов не ждать, пока из Рима явятся послы с просьбой
о помощи: (3) ее требуют и угрожающее положение, и верность договорам, и
боги - покровители союза38. Такой возможности оказать благодеяние столь же
могущественному, сколь и близкому государству боги никогда больше не
предоставят. (4) Решено было помочь римлянам: начался набор молодежи и
раздача оружия. Подойдя на рассвете к Риму, они были издали приняты за
врагов (показалось, что это наступают эквы или вольски), но, когда наконец
напрасный страх исчез, их впустили в Город и они строем прошли на форум.
     (5) Там уже выстраивал войско Публий Валерий, оставив другого консула
охранять ворота. (6) За ним пошли, доверившись его ручательству не чинить
помех собранию, если, освободив Капитолий и утихомирив Город, плебеи
позволят ему объяснить, что за коварный умысел таится в предлагаемом
трибунами законе, и не забыть о своем прозвище, которое ему как наследство
от предков передает заботу о народе. (7) За этим-то вождем, под напрасные
призывы трибунов вернуться, плебеи в боевом порядке взобрались на
Капитолийский холм. К ним присоединился и тускуланский легион. Союзники и
римляне заспорили, кому должна принадлежать честь освобождения Крепости:
оба полководца настраивали на это своих. (8) Тут неприятель растерялся, не
уповая более ни на что, кроме самой Крепости; воспользовавшись этой
растерянностью, римляне и их союзники пошли на приступ и уже ворвались в
преддверие храма, как вдруг убивают Публия Валерия, который пошел в бой
одним из первых. Его падение заметил бывший консул Публий Волумний. (9) Он
приказал своим воинам спрятать тело, а сам быстро занял место убитого
консула. В пылу атаки воины не заметили случившегося и одержали победу
прежде, чем увидали, что сражались без полководца.
     (10) Много изгнанников осквернило храм своею кровью, многих взяли в
плен, Гердония казнили. Так был отвоеван Капитолий. Для пленных уготован
был род казни, соответствовавший их положению свободных или рабов39;
тускуланцев поблагодарили; Капитолий очистили и освятили. (11) Плебеи, как
сообщают, бросали к дому консула по четверти асса, чтоб почтить его более
пышными похоронами40.

19. (1) Когда спокойствие было восстановлено, трибуны стали взывать то к
сенаторам, чтоб те выполнили обещанное Публием Валерием, то к Гаю Клавдию,
чтобы тот избавил манов своего убитого товарища41 от лжи и дозволил
обсуждение закона. Однако до избрания нового консула Клавдий не давал
разрешения на обсуждение закона и голосование. (2) Споры эти затянулись до
выборов нового консула. В декабре стараниями патрициев консулом становится
Луций Квинкций Цинциннат, отец Цезона, который должен был немедленно
вступить в должность. (3) Плебеи опасались иметь консулом человека,
озлобленного против них, твердо опирающегося на поддержку сенаторов и
собственную доблесть, отца троих сыновей, из которых ни один не уступал
Цезону в мужестве, а рассудительностью и сдержанностью могли бы, если
потребуется, превзойти брата.
     (4) Вступив в должность, Квинкций беспрестанно выступал с речами, но
выказал меньше строгости, сдерживая плебеев, чем выговаривая сенаторам за
бездействие: трибуны-де уже увековечили свою власть, которой распоряжаются
так, словно они не в государстве римском, а в заброшенном доме. (5) Вместе
с его сыном Цезоном из Рима безвозвратно изгнаны доблесть, стойкость и все
прочие достоинства молодежи, необходимые и для войны, и для дома. А
болтуны, заговорщики, сеятели раздоров, в другой и в третий раз благодаря
самым гнусным ухищрениям ставшие трибунами, хозяйничают вовсю.
     (6) "Неужто этот вот Авл Вергиний за то, что не был с ними на
Капитолии, меньше заслуживает казни, чем Аппий Гердоний? Готов поклясться,
что даже больше, если только правильно смотреть на вещи. Гердоний по
крайней мере, объявив себя врагом, почти заставил вас взяться за оружие, а
этот, отрицая всякую войну, лишил вас оружия и незащищенными предал вашим
рабам и изгнанникам. (7) И вы - не в обиду Гаю Клавдию и павшему Публию
Валерию будь сказано - пошли на приступ Капитолийского холма, не изгнав
сначала врагов с форума? Перед богами и людьми стыдно! Враг был в Крепости,