римляне и остановились не раньше, чем враг прекратил преследование. (9)
Консул, следовавший за своими, тщетно их призывая, собрал наконец
разбежавшихся и расположился лагерем в невраждебной земле. Здесь, созвавши
сходку, он справедливо обвинил войско в предательстве, в непослушании, в
бегстве из-под знамен; (10) у каждого спрашивал он, где знамя его, где
оружие. Воинов без оружия и знаменосцев, потерявших знамена, а также
центурионов и поставленных на двойное довольствие117, оставивших строй,
(11) он приказал высечь розгами и казнить топором; из прочих по жребию
каждый десятый был отобран для казни118.

60. (1) Напротив, в походе на эквов консул и воины соперничали в
предупредительности и уступчивости. Квинкций и от природы был мягче, и
злополучная суровость товарища еще более склоняла его следовать врожденному
нраву. (2) Не дерзая сопротивляться такому согласию вождя и войска, эквы
терпеливо сносили опустошения в своих полях: ни в какой из предыдущих войн
римлянам не доставалась добыча со столь обширных земель. (3) Вся она была
отдана воинам, да еще с похвалами, которые радуют воинов не меньше, чем
вознаграждение. Не только к вождю, но благодаря вождю и ко всем отцам
войско сделалось благосклоннее. Воины говорили, что сенат дал им родителя,
а другому войску - господина.
    (4) При переменном военном счастье, среди жестоких раздоров дома и в
войске прошел год, примечательный прежде всего выборами по трибам. Эти
выборы были важней как победа в начатой борьбе, чем как полезное
достижение, (5) ибо отстранение сенаторов от совещаний больше повредило
значению собраний, чем добавило сил плебеям или отняло у патрициев119.

61. (1) Еще беспокойнее был следующий год [470 г.] - в консульство Луция
Валерия и Тита Эмилия - как из-за межсословной борьбы вокруг земельного
закона, так и из-за суда над Аппием Клавдием. (2) Ярый противник этого
закона, отстаивавший, будто третий консул, дело всех владельцев
общественного поля120, он был привлечен к суду Марком Дуиллием и Гнеем
Сикцием. (3) Никогда еще перед судом народа не представал человек, столь
ненавистный плебеям, накопившим так много гнева и против него, и против его
отца. (4) Сенаторы тоже недаром старались ради него больше, чем ради любого
другого: поборник сената, блюститель его величия, его оплот против всех
трибунских и плебейских смут, хоть порой и не знавший меры в борьбе,
выдавался разъяренным плебеям.
    (5) Один только из сенаторов, сам Аппий Клавдий, ни во что не ставил ни
трибунов, ни плебеев, ни суд над собою. Ни угрозы плебеев, ни мольбы сената
не могли принудить его ни к скорбной одежде, ни к смиренным просьбам, ни
даже к тому, чтобы он хоть слегка умерил или сгладил свою обычную резкость
речи при защите перед народом. (6) То же выражение лица, та же
непреклонность взора, тот же дух в словах - так что многие плебеи не меньше
боялись Аппия-подсудимого, чем прежде Аппия-консула. (7) Одну лишь речь
произнес он - и, как всегда, с привычным ему обвинительным пылом; этой
верностью себе настолько он поразил и трибунов, и всех плебеев, что они
сами, по собственной воле, отсрочили день суда, а затем позволили затянуть
дело. (8) Не столь уж долго все это продлилось, но, прежде чем наступил
назначенный день, заболел Аппий и умер121. (9) Похвальное ему слово
народные трибуны попытались было запретить, но простой народ не захотел,
чтобы без этой установленной почести совершен был погребальный обряд над
таким мужем: похвалы мертвому выслушал он так же благосклонно, как
выслушивал обвинения живому, и толпой сопровождал похоронное шествие.

62. (1) В тот же год консул Валерий с войском выступил против эквов и,
поскольку не мог выманить врагов на бой, приступил к осаде их лагеря.
Помешала ему страшная буря, градом и громом навалившаяся с неба. (2) Это
было тем удивительнее, что при сигнале к отступлению возвратилась спокойная
ясная погода, так что богобоязненность не допустила второй раз подступиться
к лагерю, как будто охраняемому какой-то божественной силой. Вся ярость
войны обратилась на разорение полей.
    (3) Другой консул - Эмилий двинулся войной на сабинян, но и там враг
скрывался за стенами, и поэтому были только опустошены поля. (4) Когда
выжжены были не только усадьбы, но даже и поселения, раздраженные сабиняне
выступили навстречу грабителям, однако после нерешительного сражения
отступили и на следующий день перенесли лагерь в более защищенное место.
(5) Это консул счел достаточным, чтобы оставить врага как побежденного и
уйти, так и не начав настоящей войны.

63. (1) Во время этих войн, сопровождавшихся внутренними раздорами,
консулами стали Тит Нумидий Приск и Авл Вергиний [469 г.]. (2) Было ясно,
что плебеи не допустят дальнейшего промедления с земельным законом и
готовятся действовать силой, но тут по дыму горящих усадеб и бегству селян
узнали о приходе вольсков. Это сдержало назревший и едва не начавшийся
мятеж. (3) Консулы, незамедлительно посланные сенатом, вывели из города на
войну молодежь, без нее остальные плебеи стали спокойнее. (4) А враги,
всего лишь понапрасну встревожив римлян, поспешно ушли. (5) Нумиций
двинулся против вольсков на Антий, а Вергиний выступил против эквов. Там,
попавши в засаду, он чуть было не потерпел тяжелое поражение, но доблесть
воинов спасла дело, едва не загубленное беспечностью консула. (6) Лучше
велась война против вольсков: разбитый в первом сражении, неприятель бежал
в город Антий, очень богатый по тем временам. Консул не решился взять его
приступом, он взял у антийпев Ценон122, город поменьше и отнюдь не такой
богатый. (7) Пока римское войско было занято эквами и вольсками, сабиняне,
разоряя поля, дошли до самых ворот Города. Но через несколько дней они,
когда оба консула в гневе вторглись в их землю, понесли больше потерь, чем
причинили.

64. (1) В конце года ненадолго установился мир, но он, как всегда,
нарушался борьбою патрициев и плебеев. (2) Возмутившиеся плебеи не захотели
участвовать в консульских выборах; сенаторы и их клиенты123 избрали
консулами Тита Квинкция и Квинта Сервилия. Год их консульства [468 г.] был
похож на предшествующий: начался он раздорами, потом внешняя война принесла
спокойствие. (3) Сабиняне быстро пересекли крустуминские поля, с огнем и
мечом объявились у реки Аниен. Они были отброшены почти что от Коллинских
ворот и городских стен, однако успели угнать добычею много людей и скота.
(4) Их преследовал консул Сервилий с войском, и хотя настичь неприятеля в
открытом поле он не сумел, но так разорил его землю, что не оставил ничего
не затронутого войною, а захваченную врагами добычу вернул сторицей.
     (5) И в земле вольсков дело велось превосходно стараниями полководца и