радовались тому, что от успехов дерзость Фабиев все росла. (4) Не однажды,
когда выходили Фабии на добычу, навстречу им, как бы случайно, выпускали
скот, селяне разбегались, оставляя свои поля, а вооруженные отряды,
высланные для отпора, обращались в бегство, чаще в притворном, чем в
действительном страхе.
    (5) А Фабии уже настолько презирали врага, что поверили, будто он нигде
и никогда не сможет их победить. Эта самонадеянность и довела их до того,
что, увидев с Кремеры стадо, пасущееся далеко в поле, они к нему ринулись,
хотя кое-где и можно было разглядеть вооруженных врагов. (6) И, когда
Фабии, ничего не замечая, стремительно пронеслись мимо расставленных вокруг
дороги засад и, рассыпавшись по полю, стали ловить разбежавшийся в
переполохе скот, вдруг перед ними из засад появились враги. (7) Со всех
сторон сперва поднялся пугающий крик, затем полетели дротики; сходясь
отовсюду, этруски окружали Фабиев уже плотной толпой вооруженных, и, чем
сильней был напор врагов, тем меньше оставалось места для кольцевой обороны
(8) и делалось все заметней, как малочисленны Фабии и как много этрусков,
теснивших их все умножающимися рядами. (9) Тогда, перестав отбиваться по
всему кругу, обратились они в одну сторону. Действуя и оружием, и
собственным телом, они, построившись клином, пробивают себе дорогу. (10)
Путь их привел на высокий пологий холм. Здесь они сначала остановились; а
затем, когда выгодное местоположение позволило им перевести дух и
приободриться, даже отбили поднимавшихся к ним врагов. В столь удобном
месте малый отряд стал было побеждать, но посланные в обход вейяне вышли на
вершину холма. Превосходство опять было у врагов. (11) Фабии были все до
одного перебиты, а их укрепление взято. Все сходятся на том, что погибло
триста шесть человек и в живых остался только один почти взрослый отпрыск
Фабиева рода108, чтобы впоследствии в обстоятельствах трудных для римского
народа приносить ему величайшую пользу.

51. (1) Когда стало известно об этом несчастье, консулами были уже Гай
Гораций и Тит Менений [477 г.]. Менений тотчас был послан против этрусков,
гордых своей победой. (2) Но опять битва была неудачна: враги заняли
Яникульский холм, и не миновать бы осады Городу, теснимому, помимо войны, и
бесхлебьем {ведь по обе стороны Тибра стояли этруски), если бы не подоспел
консул Гораций, вызванный из земли вольсков. Война настолько приблизилась к
самым стенам Города, что сражаться пришлось сначала у храма Надежды109, где
не осилил никто и еще раз - у Коллинских ворот. (3) Тут римляне получили -
пусть незначительный - перевес, и это вселило в воинов прежнюю уверенность,
укрепив их для будущих битв.
    (4) Консулами сделались Авл Вергиний и Спурий Сервилий {476 г.].
Потерпевшие только что поражение, вейяне воздержались от битвы и начали
разорять поля; с Яникульского холма, как из крепости, они нападали на все
римские земли - ни скот, ни селяне нигде не были в безопасности. (5)
Пойманы были враги точно так же, как сами раньше поймали Фабиев. Гонясь за
выгнанным там и сям для приманки скотом, они угодили в засаду. Насколько их
было больше, настолько кровопролитней была резня. (6) Злость и ярость от
этой неудачи послужили причиной и началом еще худшего поражения. Переплыв
ночью Тибр, они подступили к лагерю консула Сервилия. Отбитые, с большими
потерями, кое-как возвратились они на Яникул. (7) Консул тотчас сам
переходит Тибр и становится лагерем под Яникулом. Утром следующего дня он,
ободренный вчерашней удачей и жаждавший битвы, а главное, побуждаемый
нехваткою продовольствия к предприятиям хоть опасным, да более скорым,
опрометчиво повел строй вверх по Яникулу на вражеский лагерь, но был отбит
с еще большим позором, чем накануне враги, (8) и только прибытием второго
консула он и войско его были спасены. (9) Оказавшись между двух консульских
армий и обращая тыл то к одной, то к другой, этруски были полностью
уничтожены. Так счастливая опрометчивость положила конец вейской войне.

52. (1) С установлением мира продовольствие в Городе стало даже дешевле
прежнего: и потому, что было привезено зерно Кампании, и потому, что, когда
исчезла угроза грядущего голода, каждый вытащил припрятанное на черный
день. (2) От сытости в праздности люди вновь распустились и, когда не стало
прежних зол внешних, затосковали по внутренним. (3) Трибуны стали
возбуждать плебеев своим зельем - земельным законом, подстрекать их против
сопротивляющихся сенаторов, не только против всех вообще, но и против
отдельных лиц. Квинт Консидий и Тит Генуций, предложившие земельный закон,
вызвали в суд Тита Менения. Ему вменяли в вину гибель укрепления на
Кремере, когда он, будучи консулом, стоял лагерем неподалеку. (4) Это его
погубило, хотя сенаторы старались ради него не меньше, чем когда-то ради
Кориолана, и общее расположение к отцу его Агриппе тоже еще не позабылось.
(5) Наказание, однако, трибуны умерили: хоть и требовали они смертной
казни, приговорили его к выплате двух тысяч ассов110. Но и это обернулось
смертным приговором. Он, как рассказывают, не перенес позора и горя,
заболел и умер.
     (6) Другой обвиняемый, Спурий Сервилий, как только истек срок его
консульства, был - при консулах Гае Навтии и Публии Валерии [475 г.], уже в
начале года, - вызван в суд трибунами Луцием Цедицием и Титом Стацием; но
он в отличие от Менения встретил трибунское нападение не просьбами, своими
или сенаторов, но твердой верой в свою невиновность и в свое влияние. (7) И
ему вменяли в вину сражение с этрусками у Яникула. Но он, человек горячий,
своей дерзостью отвел от себя опасность, как прежде - от государства: в
резкой речи обличил он не только трибунов, но и всех плебеев, обвиняя их в
осуждении и смерти Тита Менения, чьему отцу обязаны они тем, что,
возвращенные некогда в Город, обрели для себя те законы, тех самых
трибунов, благодаря которым теперь и свирепствуют111. (8) Помог Сервилию и
товарищ его Вергиний - вызванный как свидетель, он поделился с ним своей
славой; но наибольшую пользу ему принесло все-таки дело Менения - так
переменилось общее настроение.

53. (1) Внутренние распри закончились; началась война с вейянами, к которым
присоединились сабиняне. Консул Публий Валерий призвал вспомогательные
отряды от латинов и герников и, посланный с войском к Вейям, тотчас напал
на сабинский лагерь, расположенный перед стенами союзников, и навел такой
страх, что, покуда враги пытались небольшими рассеянными вылазками сдержать
напор римлян, он ворвался в лагерь через первые же атакованные им ворота,
(2) а внутри была уже скорее резня, чем сражение. Смятение из лагеря
перекидывается и в город; как если бы Вейи были взяты,- в таком страхе
кидаются вейяне к оружию. Часть их идет на помощь сабинянам, другая
нападает на римлян, полностью занятых вражеским лагерем. (3) Ненадолго
римлян удалось привести в замешательство; но затем они, обратив в обе