стороны свои знамена, выдерживают натиск, а конница, высланная консулом,
рассеивает этрусков и обращает их в бегство. В течение часа два войска, два
сильнейших и многолюднейших соседних народа были побеждены.
     (4) Пока шла эта война под Вейями, вольски и эквы стали лагерем на
латинской земле и разоряли поля. Но латины сами в союзе с герниками, без
римской подмоги и предводительства, выбили их из лагеря, (5) отбив
собственное добро и сверх того захватив большую добычу. Тем не менее из
Рима против вольсков был послан консул Гней Навтий; в Риме, думаю, не
понравилось, что без римского войска и предводителя воюют союзники
собственными силами и разумением. (6) Каких только бед и обид не пришлось
теперь вытерпеть вольскам, и все же римлянам не удалось принудить их
драться в открытом бою.

54. (1) Затем были консулы Луций Фурий и Гай Манлий [474 г.]. Манлию по
жребию достались Вейи. Войны здесь, однако, не было; по просьбе вейян
заключено было сорокалетнее перемирие112; их обязали поставлять зерно и
платить дань. (2) С установлением мира незамедлительно возобновились
внутренние раздоры. Трибуны предложили земельный закон, и возбужденный этим
простой народ бушевал. Консулы, не устрашенные ни осуждением Менения, ни
опасностью для Сервилия, всеми силами сопротивлялись. По сложении ими
полномочий народный трибун Гней Генуций тут же потребовал их к суду.
    (3) Луций Эмилий и Опитер Вергиний вступили в консульство [473 г.];
впрочем, в некоторых летописях вместо Вергиния консулом значится Вописк
Юлий. В этом году, на чье консульство он бы ни приходился, Фурий и Манлий,
привлеченные к ответу перед народом, в скорбных одеждах обходят не столько
плебеев, сколько младших сенаторов. (4) Убеждают, предупреждают,
предостерегают от должностей, от участия в делах государства; говорят им,
что консульские фаски, окаймленную тогу, курульное кресло следует почитать
разве за погребальное великолепие, ведь украшенные этими знаками, как
жертвенное животное лентами, консулы обречены на заклание. (5) А если для
них все же так прельстительно консульство, то пусть поймут, что оно теперь
в плену и под гнетом трибунской власти; консул, будто прислужник трибуна,
все должен делать по его указке и приказанию; (6) если он только напомнит о
себе, если уважит сенаторов, если подумает, будто в государстве есть еще
что-нибудь, кроме плебеев, то пусть перед взором его будет изгнание Гнея
Марция, осужденье и смерть Менения. (7) Возбужденные такими речами,
сенаторы стали тогда совещаться не в курии, а частным образом, не доводя
дела до сведения слишком многих. И поскольку решено было правдой или
неправдой, но вырвать обвиняемых из-под суда, то самое крайнее мнение имело
наибольший успех; нашелся и исполнитель отчаянного замысла. (8) Итак, в
день суда сошедшиеся плебеи стояли на форуме в ожидании, сначала они
удивлялись, почему не является трибун; (9) затем, когда задержка его стала
уже подозрительной, сочли, что запуган он знатью, стали сетовать, что
брошено и предано народное дело. Наконец из дома трибуна приходит известие,
что он найден у себя мертвым113. Когда эта весть обошла собравшихся, они
все разбежались кто куда, как войско рассеивается, потеряв вождя.
Сильнейший страх напал на трибунов: гибель товарища показала им, что
никакие законы о священной неприкосновенности им не защита. (10) А сенаторы
не старались сдерживать радость; и настолько никто не тяготился виной, что
даже непричастные желали казаться соучастниками и открыто шли разговоры о
том, что трибунская власть должна быть укрощаема карой.

55. (1) Сразу после этой пагубнейшей победы был объявлен набор, и,
поскольку трибуны были запутаны, консулы провели его беспрепятственно. (2)
Плебеи меж тем больше гневались на молчанье трибунов, чем на могущество
консулов, и говорили, что с их свободой покончено, что снова вернулись к
старому. С Генуцием погибла и похоронена трибунская власть. Чтобы выстоять
против сенаторов, нужно думать и действовать иначе, (3) а путь к этому
только один: чтобы плебеи, лишенные всякой другой защиты, сами себя
защищали. Двадцать четыре ликтора состоят при консулах, и сами они -
плебеи; нет власти презреннее и бессильнее, были бы люди, способные ее
презирать, а то каждый внушает себе, что она велика и страшна. (4) Такими
речами они возбуждают друг друга, а между тем консулы послали ликтора к
Волерону Публилию, плебею, который отказывался служить рядовым, потому что
прежде был центурионом. (5) Волерон взывает к трибунам. Так как никто не
пришел ему на помощь, консулы приказывают раздеть его и высечь. "Обращаюсь
к народу,- говорит Волерон,- поскольку трибунам приятней смотреть, как
секут римского гражданина, чем самим гибнуть в своей постели от ваших
кинжалов!" Чем громче кричал он, тем ожесточеннее рвал с него ликтор
одежду. (6) Тогда Волерон, который и сам был сильнее, да еще помогали ему
заступники, оттолкнув ликтора, бросается в гущу толпы, где наиболее громок
был крик негодующих, и оттуда уже кричит: "Взываю, молю народ о защите! (7)
На помощь, граждане, на помощь, соратники, нечего ждать от трибунов,
которым самим впору искать вашей помощи!" (8) В возбуждении люди готовятся
будто к битве; стало ясно, что ждать можно чего угодно и никто ни во что не
поставит ни общественное, ни частное право. (9) Когда консулы явились на
форум встретить эту страшную бурю, они убедились сразу, что без силы
величие беззащитно. Ликторы были избиты, фаски сломаны, а консулы с форума
были загнаны в курию и не знали, как воспользуется Волерон своею победой.
(10) Когда волнение улеглось, они созвали сенат, стали сетовать на
причиненные им обиды, на насилие простонародья, на дерзость Волерона. (11)
Но над множеством раздраженных голосов взяло верх мнение старших сенаторов,
которые не захотели сталкивать гнев сенаторов с безрассудством плебеев.

56. (1) Отдав свое расположение Волерону, плебеи на ближайших выборах
избрали его народным трибуном - в тот год [472 г.], когда консулами были
Луций Пинарий и Публий Фурий. (2) Все полагали, что Волерон воспользуется
трибунским званием для преследования прошлогодних консулов; но он, поставив
общее дело выше личной обиды, ни словом не задев консулов, предложил народу
закон о том, чтобы плебейские должностные лица избирались в собраниях по
трибам. (3) В безобидном на первый взгляд предложении речь шла о предмете
отнюдь не малозначительном; но о том, чтобы отобрать у патрициев
возможность через посредство своих клиентов добиваться избирать угодных
себе трибунов. (4) Этой мере, столь желательной для плебеев, всеми силами
сопротивлялись сенаторы, и, хотя ни консулам, ни знатнейшим людям не
удалось своим влиянием добиться того, чтобы кто-нибудь из трибунов выступил
против (а это была единственная возможность провалить предложение), тем не
менее дело это, по самой своей значительности чреватое спорами, растянулось
на целый год. (5) Плебеи вновь избирают трибуном Волерона; сенаторы,
полагая, что дело дойдет до решительного столкновения, избирают консулом