на Капитолии, предводителю изгнанников и рабов, оскверняющему все вокруг,
жилищем служит храм Юпитера Всеблагого Величайшего, а в Тускуле взялись за
оружие раньше, чем в Риме! (8) Сомневались, Мамилию ли, предводителю
тускуланцев, или консулам Валерию и Клавдию освобождать твердыню Рима, и
вот теперь мы, не позволявшие латинам вооружаться для их собственной защиты
от вторгшихся врагов, были б пленены и разбиты, если б те же латины по
собственной воле не взялись за оружие. (9) Обречь безоружных на смерть от
вражеского меча - это значит, трибуны, по-вашему помочь народу? Так что
если какой-нибудь ничтожный человечишко из тех плебеев, что вы отторгли от
остального народа, создав этим как бы собственное отечество и отдельное
государство, если кто-то из них известит вас о том, что дом его осажден
вооруженной челядью, то вы сочтете необходимым прийти к нему на помощь
(10), а Юпитер Всеблагой Величайший, которого обступили вооруженные рабы и
изгнанники, человеческой помощи уже не заслуживает? И те, для кого боги не
священны и не святы, требуют, чтоб с ними обращались как со святынею? (11)
Под бременем преступлений против богов и людей вы с прежним упорством
домогаетесь нового закона. Но готов поклясться, что, если вы проведете
закон, день моего избрания консулом принесет государству куда больше горя,
чем день гибели консула Публия Валерия".
     (12) "Прежде всего, квириты,- продолжал он,- я и товарищ мой задумали
двинуть легионы против вольсков и эквов. Какой-то рок дарит нас
покровительством богов, когда мы воюем, а не пользуемся благами мира.
Сколькими бедами грозили б нам эти народы, если б они узнали, что Капитолий
захвачен изгнанниками,- об этом теперь лучше догадываться, чем когда-нибудь
познать на деле".

20. (1) Речь консула взволновала плебеев, а воспрянувшие духом патриции
уверились в том, что государство спасено. Другой консул, готовый скорее
помогать, чем применять власть, легко уступал своему старшему товарищу
самые трудные предприятия, для себя требуя лишь консульского почета. (2)
Тут трибуны, желая высмеять консулов за пустословие, спросили, каким же
образом те собираются снарядить войско, если не будет позволено произвести
набор. (3) "А нам и не нужен набор,- ответил Квинкций.- В тот час, когда
Публий Валерий для того, чтоб отбить Капитолий, вооружил плебеев, все они
дали слово по приказу собраться и без приказа не расходиться. (4) И вот
теперь всем тем, кто дал слово, мы приказываем завтра с оружием в руках
явиться к Регилльскому озеру". В желании освободить народ от клятвы трибуны
пытались отговориться тем, что, дескать, Квинкций был частным лицом, когда
плебеев приводили к присяге. (5) Однако захватившего нынешний век
неуважения к богам тогда еще не знали и никто не старался истолковать
законы и клятвы к собственной выгоде, а скорее приноравливался к ним сам.
(6) И вот трибуны, потеряв всякую надежду на отмену набора, решили
задержать войско, тем более что, по слухам, к Регилльскому озеру надлежало
прибыть и авгурам для освящения места, где можно было бы, совершив
птицегадания, обратиться к народу42 и на собрании отменить все то, чего
трибуны добились бы насилием в Риме. (7) Люди, конечно, примут то, что
велят консулы, ведь и право обжалования не распространяется далее, чем на
милю от Города43, и сами трибуны, приди они туда в толпе сограждан, должны
будут подчиниться власти консулов. (8) Этого и опасались трибуны. Но самые
сильные опасения внушал Квинкций, настойчиво повторявший, что выборов
консулов не будет: не таков, мол, у государства недуг, чтоб можно было
излечить его обычными средствами; ему нужен диктатор, дабы всякий, кто
вознамерится подорвать общественный строй, помнил, что самовластье
диктатора обжаловать невозможно.

21. (1) Сенат заседал на Капитолии, туда и явились трибуны в окружении
взволнованной толпы, которая, крича и подымая шум, стала упрашивать о
покровительстве то консулов, то сенаторов; но консул не отменил своего
решения до тех пор, пока трибуны не дали обещания подчиниться сенату. (2)
Тогда, после доклада консула о требованиях трибунов и плебеев, сенат
постановил, что трибуны в этом году не внесут своего закона, а консулы не
выведут из Города войска. Впредь сенат объявил опасным для государства
продление срока полномочий консулов и переизбрание трибунов.
     (3) Консулы подчинились предписаниям сената, а трибуны, несмотря на
возражения, были избраны снова. Тогда и сенаторы, чтоб ни в чем не уступать
плебеям, вознамерились вновь избрать консулом Луция Квинкция. И тут консул
совершил свой самый запомнившийся за целый год поступок. (4) "Стоит ли
удивляться, отцы-сенаторы,- сказал он,- что ваше влияние на плебеев так
ничтожно? Вы же сами его и умаляете! Стоило плебеям нарушить сенатское
постановление о продлении срока полномочий, как вы решаетесь тоже его
нарушить, чтоб не уступить толпе в безрассудстве. (5) Или, по-вашему, кто
проявляет большее легкомыслие и произвол, тот и большего стоит в
государстве? Но ведь нарушать собственные постановления и указы не только
легче, чем чужие, но и совершенно бессмысленно. (6) Что же, сенаторы,
подражайте безрассудной толпе, повторяйте чужие проступки, вместо того
чтобы быть образцом для других, дабы другие брали пример с вас, а я не
стану подражать трибунам и не потерплю, чтоб, вопреки сенатскому
постановлению, меня объявляли консулом. (7) Тебя же, Клавдий, я призываю
обуздать своеволие римлян и поверить мне в том, что я не сочту твои
действия помехою моему консульству, ибо сам отказываюсь от него, полагая,
что этот отказ прибавит мне славы и ослабит ненависть, угрожающую мне в
случае продления моих полномочий". (8) Итак, принимается общее
постановление не предлагать в консулы Луция Квинкция, а если кто и
предложит, этот голос учитываться не будет.

22. (1) Консулами стали Квинт Фабий Вибулан в третий раз и Луций Корнелий
Малугинский. В тот год [459 г.] была проведена перепись, а очистительные
жертвы по случаю захвата Капитолия и убийства консула принесены не были -
из благочестивого страха44.
     (2) Уже в самом начале консульства Квинта Фабия и Луция Корнелия
спокойствие было нарушено: трибуны подстрекали плебеев, вольски и эквы, по
сообщениям латинов и герников, угрожали войной, а войска вольсков были уже
в Антии. Особенно опасались возможного отпадения антийцев и с трудом
добились от трибунов дозволения заняться сначала войной45. (3) Затем
консулы распределили обязанности: Фабию предоставили вести легионы на
Антий, Корнелию - остаться для охраны Рима на случай, если неприятельский
отряд, как это водится у эквов, явится для грабежа. (4) От герников и
латинов, согласно договору, потребовали ополченцев, так что две трети
войска составляли союзники, а треть - римские граждане. После того как в
установленный для них день явились союзники, консул стал лагерем за