спину, выражая полную готовность отдать себя на растерзание Оппию уже как
частному лицу, если тот докажет перед судом, что знает за ним хоть какую-то
провинность. (9) Оппия тоже отвели в темницу, где, не дожидаясь дня суда,
он кончил жизнь самоубийством. Имущество Клавдия и Оппия трибуны обратили в
доход государства. Остальные децемвиры отправились в изгнание, и их
имущество отошло в казну. (10) Притязавший на Вергинию Марк Клавдий был
осужден по приговору, но прощен самим Вергинием и отпущен, после чего ушел
изгнанником в Тибур105, а маны Вергинии, которой после смерти повезло
больше, чем при жизни,- столько домов обошли они, требуя пени,- успокоились
не прежде, чем покарали последнего преступника.

59. (1) Великий страх обуял патрициев, перед которыми трибуны явились в том
же обличьи, что и децемвиры, но тут народный трибун Марк Дуиллий
благоразумно пресек это чрезмерное своевластие. (2) "Врагам, покушавшимся
на нашу свободу, мы отплатили сполна,- сказал он.- И потому в этом году я
не позволю, чтоб хоть кто-нибудь был вызван в суд или препровожден в
темницу. (3) Ибо в другой раз не взыщешь за старые и уже забытые
прегрешения, после того как и новые искуплены казнью децемвиров, а
неустанная забота обоих консулов, охраняющих вашу свободу, служит залогом
того, что вмешательства трибунов не потребуется".
    (4) Сдержанность трибуна сразу избавила патрициев от страха, но зато
заронила в них ненависть к консулам, которые казались им всецело преданными
плебеям, так что о благополучии и свободе патрициев больше пеклись
плебейские должностные лица, чем патрицианские, и даже своими карами
трибуны пресытились прежде, чем консулы собрались воспротивиться их
произволу. (5) Вот почему многие объясняли нерешительность сената,
утвердившего внесенные консулами законы, лишь опасным положением, в какое
попало тогда государство.

60. (1) Уладив дела в Городе и упрочив положение плебеев, консулы занялись
каждый своим делом. Валерий на Альгиде расчетливо сдерживал наступление
объединенного войска эквов и вольсков, (2) ведь если б он пустил дело
наудачу, то, весьма вероятно, после несчастливого исхода правления
децемвиров боевой дух римлян и их врагов сулил консулу поражение. (3) Он
удерживал войско в лагере, расположив его в тысяче шагов от неприятеля. Тот
выстроился в полной боевой готовности на полпути между двумя лагерями, но
на призывы сразиться римляне ответа не давали. (4) Потом вольскам и эквам
надоело стоять, понапрасну ожидая боя, и, уверенные в том, что их победа
чуть ли не признана римлянами, они отправились грабить, одни - герников,
другие - латинов. В их лагере осталось достаточно сил для обороны, но не
для сраженья. (5) Как только консул это заметил, он вывел войско и вызвал
неприятелей на бой, в свой черед нагнав на них страху. (6) Понимая, что сил
у них мало, те не вступали в сражение, чем укрепили боевой дух римлян,
которые сочли уже побежденным дрожащего за стенами врага. (7) Простояв
целый день в напряженном ожидании сражения, они уступили ночи. Римляне были
полны надежд и собирались с силами, враги же пали духом и поспешили
разослать гонцов за теми, кто занимался грабежом. Те, кто был рядом,
поспешно вернулись в лагерь, тех, кто забрался далеко, не нашли.
     (8) Как только рассвело, римляне выступили из лагеря, с тем чтобы,
если сражение состоится, идти на приступ. И вот, после того как большая
часть дня прошла без всякого движения со стороны врага, консул приказывает
наступать. Эквы и вольски исполнились негодования: победоносное войско ищет
защиты не в доблести и оружии, а за крепостной стеной! Но вот и они
получили от своих вождей желанный приказ вступить в бой. (9) Часть из них
уже вышла за ворота, другие, соблюдая порядок, занимали свои места, как
вдруг консул, не дожидаясь, пока все вражеские силы изготовятся к бою, (10)
обрушился на противника, упреждая тех, кто не вышел или не успел
развернуться для сраженья, так что удар пришелся прямо в мечущуюся толпу
врагов, которые озирались в поисках своих, теряя мужество под напором
поднявших боевой крик римлян. (11) Вольски с эквами поначалу отступили, но
потом, собравшись с духом и вняв упрекам своих вождей, не собираются ль,
мол, они сдаваться, вернулись на поле боя.

61.(1) Со своей стороны консул призывал римлян помнить: в этот день они,
свободные, впервые сражаются за свободный Город, победу они одерживают для
себя, а не приносят в дар децемвирам. (2) И не Аппий ведет их в бой, а
консул Валерий, потомок освободителей народа римского и сам
освободитель106. Пусть все увидят, что прежние сражения были проиграны по
вине полководцев, а не воинов. (3) Стыдно, сражаясь с врагом, выказывать
меньше храбрости, чем в борьбе с согражданами, и страшиться порабощения
дома, а не на войне. (4) В мирное время опасность грозила целомудрию одной
лишь Вергинии и опасна была похоть лишь одного Аппия, а вот если военное
счастье отвернется от римского войска, то детям каждого римлянина будет
грозить опасность от многих тысяч врагов. (5) Он, сказал консул, не хочет
предрекать, чему не дадут случиться Юпитер и Марс в Городе, основанном под
их покровительством. Он лишь призывает римлян вернуть славу непоколебимого
могущества на Авентин и Священную гору, где несколько месяцев назад они
получили свободу, и показать всем, (6) что римские воины после изгнания
децемвиров - те же, что были до их избрания, а доблесть народа римского не
умалена равенством всех перед законом. (7) Сказав это пехотинцам, консул
поспешил к всадникам.
     (8) "Вперед, юноши! Покажите пехоте, что доблестью вы превосходите ее
так же, как званьем и почетом! В первой стычке пехота поколебала
неприятеля, но с поля боя врагов прогоните вы! Они не выдержат натиска и
уже теперь колеблются вместо того, чтоб сопротивляться". (9) Всадники
пришпорили коней, пустив их на врага, уже потрепанного в сражении с
пехотинцами, прорвали передовую линию, ворвались во вражеский тыл, куда
часть конницы в объезд дошла на рысях, отрезая пути отступления тем, кто в
страхе пытался бежать к лагерю. (10) Пехота во главе с самим консулом
бросает все силы на захват лагеря и после кровавого побоища завладевает
богатой добычей.
     (11) Слух о победе, достигнув не только Города, но и войска,
выступившего против сабинян, вызвал ликование в Риме, а воинов в лагере
вдохновил на состязанье с ними в подвигах. (12) Мелкими стычками и набегами
Гораций уже приучил своих воинов быть более уверенными в себе и поменьше
вспоминать о позоре поражения под предводительством децемвиров; так в
незначительных столкновениях росла и крепла их надежда. (13) К тому же,
обнаглевшие после прошлогоднего успеха, сабиняне дразнили римлян вопросами,
что это, мол, те, точно разбойники, шныряют туда-сюда и тратят время на
множество мелких стычек вместо того, чтоб дать одно, решающее сражение.