Священную гору, вот и Эсквилинской холм почти уже взят вольсками, но никто
не сбросил карабкающегося по склону врага, потому что оружие в ваших руках
повернуто против нас.

68. (1) Вот вы тут осадили курию, сделали форум небезопасным, наполнили
темницу знатнейшими людьми, так выйдите-ка с тою же храбростью за
Эсквилинские ворота, (2) или, если не отваживаетесь, поглядите со стен, как
огню и мечу предают ваши поля, как угоняют добычу, как дымятся подожженные
повсюду дома! (3). А ведь общему делу от этого приходится еще хуже: горят
поля, осажден Город, военная слава досталась врагам! Что дальше? В каком
состоянии ваши собственные дела? Вот вы узнаете каждый о понесенном ущербе.
Откуда и чем вам здесь его восполнить? (4) Трибуны восстановят и отдадут
вам потерянное? Речей и слов для вас у них будет сколько угодно, и
обвинений против знати, и законов один лучше другого, и сходок. Но ведь с
этих сходок никто из вас никогда не возвращался домой обогащенным или
осчастливленным. (5) Приносил ли хоть кто-то из вас жене и детям
что-нибудь, кроме ненависти, обид и вражды - как общественных, так и
частных? Но вы не можете сами, своей безупречной доблестью, защитить себя
от этого и пользуетесь чужою помощью. (6) Клянусь, когда вы служили под
нашим, консулов, началом, а не трибунов, и не на форуме, а на войне, и крик
ваш приводил в трепет врага на поле брани, а не римских патрициев в
собрании, то вы с триумфом возвращались домой, к пенатам, нагруженные
добычей, обогащенные отнятой у врага землею, обласканные удачей, причастные
и общей славе, и той, что каждый снискал себе сам; а теперь вы позволяете
неприятелю уйти, унося с собою ваше добро. (7) Оставайтесь при своих
сходках, живите на форуме, но война, от которой вы прячетесь, неминуемо
настигнет вас. Вам трудно было выступить против эквов и вольсков, а война
сама пришла к воротам, и, если не отразить ее, она перекинется через стены,
захлестнет твердыню Капитолия и застигнет вас в собственном доме. (8) Два
года назад сенат приказал произвести набор и повести войско на Альгид, а мы
беззаботно сидим себе дома, по-бабьи чешем языки, радуясь наступившему миру
и не замечая в этой короткой передышке, что грядет война, еще опаснее
прежних. (9) Я знаю, есть речи приятней моей, но необходимость заставляет
меня говорить правду, а не любезности, даже если бы моя собственная природа
не требовала этого. Я хотел бы добиться вашего расположения, квириты, но
еще больше жажду я вашего спасения, что бы вы потом ни думали обо мне. (10)
Так уж устроено природой, что тот, кто перед толпою говорит о своем, ей
любезней того, кому ничто нейдет на ум, кроме общественной пользы. Может,
вы думаете, что эти угождающие толпе, эти радетели за народ, не давая вам
ни взяться за оружие, ни насладиться миром, подстрекают и смущают вас для
вашего блага? (11) Им выгодны только времена смут, они понимают, что при
согласии сословий им не видать ни почестей, ни барышей, они думают, что
лучше быть вождями бедствующих, чем совсем ничьими. (12) Но коль скоро вы
можете пресытиться и этим и захотите вернуть строй своих предков, то я
готов отдать голову на отсечение, если в несколько дней не разгромлю
разорителей наших полей, (13) не отниму у них лагерь и, отвратив от наших
ворот вызывающие теперь у вас содрогание бедствия войны, не поражу ими
вражеские города".

69. (1) Мало какому трибуну удавалось своей речью снискать у народа большее
расположение, чем добился тогда самый суровый из консулов. (2) Даже
молодежь, привыкшая считать уклонение от воинской службы в час опасности
лучшим оружием против патрициев, готова была к битвам. Беженцы из деревень,
израненные и ограбленные, рассказывали еще более ужасное, чем то, что
открывалось взорам, и весь Город переполнился гневом. (3) Когда собрался
сенат, взоры всех обратились к Квинкцию, единственному, кто мог спасти
величие Рима, кто, по мнению знатнейших сенаторов, сказал свое слово,
достойное консульского звания, достойное его прежних консульств, достойное
всей его жизни, часто отмечавшейся почестями, но еще чаще заслуживавшей их.
(4) По мнению сенаторов, одни консулы, предавая патрицианское достоинство,
льстили плебеям, другие, строго охраняя права своего сословия,
притеснениями ожесточали толпу, и только Тит Квинкций не забыл упомянуть в
своей речи ни о патрицианском величии, ни о согласии сословий, ни о тяжелых
временах. (5) Его и товарища его по консульству просили взять на себя
заботу о государстве, трибунов заклинали вместе с консулами отвести войну
от Города и плебеям внушили при столь тревожных обстоятельствах слушаться
сенаторов: это-де взывает к трибунам общее отечество, моля заступиться за
разоренные земли и почти захваченный Город. (6) С согласия всех был
назначен и проведен набор. Объявив в собрании, что теперь некогда
расследовать, все ли записались, консулы приказали юношам на следующий день
прибыть на Марсово поле, а для расследования, мол, придет время после
окончания войны, и тот, кто не найдет оправдания, будет считаться беглым.
(7) На следующий день явились все. (8) Каждая когорта избрала своих
центурионов, а во главе когорт было поставлено по два сенатора. Все это,
как рассказывают, сделано было так быстро, что знамена, в тот же день
извлеченные квесторами из казначейства109 и доставленные на Марсово поле,
были подняты еще до полудня и новое войско, в сопровождении немногих
когорт, составленных из опытных воинов-добровольцев, остановилось у
десятого камня110. (9) Уже на следующий день они увидели врага и близ
Корбиона перед их лагерем поставили свой. (10) А на третий день побуждаемые
- римляне злобой, те - отчаяньем и сознанием вины за столь частые мятежи111
без малейшего промедленья вступили в бой.

70. (1) Хотя оба консула располагали в войске одинаковыми полномочиями, ибо
это наилучший способ ведения больших дел, все же с согласия Агриппы вся
полнота власти была передана другому консулу, который, в ответ на
незлобивость и уступчивость, по-дружески делился с ним и замыслами, и
славою, возвышая того, кто не мог с ним равняться. (2) В бою Квинкций был
на правом крыле, Агриппа на левом, середина вверялась легату Спурию
Постумию Альбу, конница была отдана под начало другого легата - Публия
Сульпиция. (3) На правом крыле пехота отлично дралась против упорно
оборонявшихся вольсков. (4) Публий Сульпиций с конницей прорвал в середине
вражескую оборону. Хоть ему и можно было тем же путем вернуться к своим,
прежде чем неприятель поправит смешавшиеся ряды, но всадники предпочли
ударить во вражеский тыл и в мгновение ока рассеяли бы с двух сторон
войско, если б конница вольсков и эквов не навязала им боя. (5) Тогда
Сульпиций закричал своим, что медлить нельзя, что они отрезаны и будут
окружены, если только, отдав все силы, не справятся с неприятельской
конницей. (6) Мало прогнать врага, надо перебить людей и коней, дабы никто
не смог вернуться на поле битвы и снова вступить в бой. Да они и не смогут