сельские строения. И тогда, ведомые дуумвирами, совершили всенародное
молебствие63.
     (6) В следующем году [435 г.], при консулах Гае Юлии (во второй раз) и
Луции Вергинии, чума была еще страшней и так опустошила Город и
окрестности, что не только римляне не совершили ни одной вылазки за добычей
и ни плебеи, ни патриции не вспоминали о выступлении в поход, (7) но и
фиденяне, державшиеся поначалу своих холмов и крепостей, спустились в
римские земли для разбоя. (8) Наконец, когда призвано было и войско вейян
(ибо фалисков к возобновлению войны не смогли побудить ни бедствия римлян,
ни уговоры союзников), оба войска перешли Аниен и стали лагерем у самых
Квиринальских ворот.
     (9) Тревога в Городе была не меньшей, чем за его стенами. Консул Юлий
расположил своих воинов на валу и стенах, Вергиний совещался с сенаторами в
храме Квирина64. Сошлись на том, чтоб провозгласить диктатором Авла
Сервилия по прозванию Приск, как говорят одни, или Структ, как передают
другие. (10) Вергиний, посовещавшись с Юлием, дождался его согласия и ночью
провозгласил диктатора. Тот объявил начальником конницы Постума Эбуция
Гельву.

22. (1) При первых лучах солнца диктатор повелел всем быть за
Квиринальскими воротами. У кого были силы носить оружие, явились в полной
готовности. (2) Лежавшие наготове знамена приносят из казначейства к
диктатору. Во время этих приготовлений неприятель отступил на
возвышенность. Диктатор подошел туда со своим войском, в сражении близ
Номента рассеял войско этрусков и, отогнав их за стены Фиден, обложил город
валом. (3) Но высоко расположенный и хорошо укрепленный город нельзя было
взять приступом, да и в осаде не было никакого смысла, потому что
продовольствия не только хватало, но благодаря обильному подвозу было даже
с избытком. (4) Тогда, потеряв надежду как на захват, так и на добровольную
сдачу города, диктатор, которому вследствие близкого соседства знакома была
местность, приказал сделать подкоп под крепость с противоположной стороны
города, которую оставили без всякого внимания, потому что она была,
казалось, вполне защищена самой природой. (5) На подступах к другим
участкам стены диктатор ввел в бой войско, разделенное - для смены - на
четыре отряда, и днем и ночью отвлекал врага, (6) пока сквозь прорытую от
лагеря гору не открылся путь к крепости, а неприятельский клич над головами
не открыл этрускам, отвлеченным мнимыми угрозами от подлинной опасности,
что город взят.
     (7) В тот год цензоры Гай Фурий Пацил и Марк Геганий Мацерин осмотрели
и одобрили общественное здание на Марсовом поле65, в котором впервые была
проведена перепись населения.

23. (1) Эти же консулы, по сведениям Макра Лициния, были избраны и на
следующий год [434 г.]: Юлий - в третий раз, Вергиний же - во второй. (2) А
Валерий Антиат и Туберон называют консулами того года Марка Манлия и Квинта
Сульпиция. Однако, несмотря на разноречивость сведений, и Туберон, и Макр
объявляют своим источником полотняные книги и ни тот ни другой не
замалчивают сообщений древних авторов о том, что в том году избирались
военные трибуны. (3) Лициний предпочитает уверенно следовать полотняным
книгам, Туберон сомневается в их достоверности. Пусть же с тем, что
осталось скрыто покровом старины, уйдет в неизвестность и это.
     (4) После взятия Фиден трепет объял всю Этрурию - не только вейян,
устрашенных угрозой такого же разорения, но даже фалисков, не забывших о
начатой в союзе с ними войне, хоть они и не помогли вейянам, когда те ее
возобновили. (5) Когда же два эти города, разослав послов к двенадцати
городам, добились созыва совета всей Этрурии возле святилища Волтумны66,
сенат, как если бы оттуда исходила угроза большой войны, приказал снова
назначить диктатором Мамерка Эмилия. (6) Тот объявил Авла Постумия Туберта
начальником конницы, а подготовка к войне была тем решительней, чем более
опасности исходило на этот раз от всей Этрурии, а не от двух лишь ее племен.

24. (1) Дело обошлось гораздо проще, чем все ожидали. (2) А именно когда от
купцов стало известно, что вейянам отказано в помощи и предложено своими
силами продолжать войну, начатую по их собственному усмотрению, и не искать
себе товарищей по несчастью среди тех, с кем они отказались разделить
мирные чаяния, (3) диктатор, чтобы не носить свое звание понапрасну (ведь у
него была отнята возможность стяжать военную славу), пожелал и в условиях
мира совершить нечто такое, что стало бы памятником его диктаторства, и
решился ограничить полномочия цензоров потому ли, что счел их чрезмерными,
потому ли, что был недоволен не столько значимостью этой должности, сколько
продолжительностью пребывания в ней.
     (4) На созванной им сходке он сказал, что заботу о внешних
обстоятельствах и полной безопасности государства взяли на себя бессмертные
боги, ему же предстоит принять меры к тому, чтобы защитить свободу народа
римского в стенах Города. А лучший способ для этого в том, чтобы большая
власть не была продолжительной и ограничение срока возмещало бы
неограниченность полномочий. Прочие должности ограничены годом, цензорство
- пятью. (5) Тяжко, сказал он, столько лет, значительную часть жизни, жить
под властью одних и тех же, и я предлагаю закон о том, чтоб срок цензорства
не превышал полутора лет67. (6) На следующий день он провел закон при
полном согласии народа; "а чтобы вы,- сказал он,- убедились на деле, как
претит мне слишком долгое пребывание у власти, я слагаю с себя звание
диктатора!" (7) Сложив свои полномочия и наложив ограничения на чужие, с
почестями и благодарениями, возносимыми народом, он возвратился к домашнему
очагу. (8) Озлобившиеся на Мамерка за ограничение полномочий должностных
лиц римского народа, цензоры исключили его из трибы и, обложив
восьмикратной податью, перевели в эрарии68. Мамерк, насколько известно,
стойко перенес случившееся, больше думая о причине своего позора, чем о
самом позоре, а знатнейшие патриции, хоть и не желали ослабления
цензорства, были возмущены примером жестокости цензоров, да и каждый из них
хорошо понимал, что подчиняться цензорской власти им предстоит и дольше и
чаще, чем самим располагать ею; (9) ну а народ, говорят, разгневался
настолько, что отвести от цензоров угрозу насилия не в состоянии был никто,
кроме самого Мамерка.

25. (1) Неотступно противодействуя созыву собрания для избрания консулов,
народные трибуны все же сумели, когда дело едва не дошло до междуцарствия,
добиться того, что избраны были военные трибуны с консульской властью. (2)
Но желанной награды за победу - избрания человека из плебейского сословия -
они не получили: избрали патрициев - Марка Фабия Вибулана, Марка Фолия,