Луция Сергия Фидената. Чума в тот год [433 г.] отвлекла от других забот.
Аполлону обещали посвятить храм69. (3) Из-за чумы дуумвиры корпели над
толкованием Сивиллиных книг, дабы унять гнев богов и отвести его от людей;
но (4) великий урон нанесен был и селеньям, и Городу, где погибали без
разбору - и скотина, и люди. Из страха перед голодом - чума охватила и
селения - в Этрурию, и в помптинские села, и в Кумы, и, наконец, на Сицилию
послано было за хлебом. Ни о каком избрании консулов даже не вспоминали, а
(5) военными трибунами с консульской властью были избраны только патриции -
Луций Пинарий Мамерк, Луций Фурий Медуллин и Спурий Постумий Альб.
     (6) В тот год [432 г.] болезнь пошла на убыль и неурожай благодаря
сделанным запасам был не опасен. (7) На собраниях вольсков и эквов и у
этрусков, у алтаря Волтумны, шли споры об открытии военных действий. (8)
Решение было отложено на год, и еще постановили до истечения этого срока
собраний не созывать - напрасны оказались стенания вейян о том, что Вейям
угрожает участь Фиден.
     (9) Между тем в Риме, пока сохранялся мир с соседями, вожди плебеев,
уже давно питавшие тщетные надежды на высшие должности, назначали сходки в
домах народных трибунов: (10) тут обсуждались тайные замыслы, раздавались
жалобы на презрение простого народа к вождям: ведь хотя уже столько лет
избираются военные трибуны с консульской властью, ни один плебей еще не был
допущен к этой должности. (11) Говорили о большой прозорливости предков,
бдительно следивших за тем, чтобы никому из патрициев не могла быть открыта
плебейская должность: иначе уже и народными трибунами были бы патриции;
вожди плебеев говорили, что даже своим они так опротивели, что плебеи
презирают их так же, как и патриции. (12) Иные оправдывали плебеев и
возлагали вину на патрициев: их, мол, искательством и уловками плебеям
отрезан путь к высшим должностям. Пусть только плебеи получат возможность
перевести дух от патрицианских просьб, смешанных с угрозами, они при
голосовании не забудут о своих людях, а, предоставляя поддержку, будут и
притязать на власть. (13) Чтобы покончить с искательством, было решено, что
трибуны внесут на рассмотрение закон, запрещающий оторачивать белым одежду,
выказывая этим свои домогательства. Ныне это показалось бы пустяком и едва
ли было бы принято всерьез, а тогда вызвало жаркие споры между плебеями и
патрициями. (14) Трибуны, однако же, одержали верх, и закон был принят70.
Раздраженные плебеи явно собирались оказать поддержку своим. Чтоб не давать
им волю, было принято сенатское постановление о назначении консульских
выборов.

26. (1) Поводом к назначению консульских выборов послужило готовящееся
нападение эквов и вольсков, о котором сообщили латины и герники. (2)
Консулами стали Тит Квинкций Цинциннат, сын Луция, по прозвищу Пуниец, и
Гней Юлий Ментон [431 г.]. Угроза войны на этот раз не рассеялась. (3)
Набрав воинов на основании священного закона71, который имел чрезвычайную
силу при наборе на военную службу, два сильных войска с двух сторон сошлись
у Альгида и там стали лагерем, эквы - своим, вольски - своим. (4) К
укреплению лагеря, как и к закалке воинов, никогда еще не прилагали столько
стараний предводители эквов и вольсков. (5) Известия об этом только
усиливали тревогу в Риме. Сенат решил назначить диктатора, ибо эти народы,
хоть и часто бывали разбиты, никогда еще не приступали к войне с такой
решимостью, тогда как в Риме стольких мужчин истребила чума. (6) Но главное
- всех пугало криводушие консулов, их раздоры и стычки при совещаниях.
Некоторые летописцы говорят о неудачном сражении, данном этими консулами на
Альгиде, каковое и послужило причиной избрания диктатора. Известно только,
что, несогласные в прочем, они лишь сошлись, противодействуя воле сенаторов
и препятствуя избранию диктатора до тех пор. Но вот стали поступать вести,
одна страшней другой. (7) А поскольку консулы сенату не подчинились, Квинт
Сервилий Приск, выказавший свои достоинства на высших должностях, обратился
к народным трибунам: (8) "К вам, раз уж дело дошло до крайности, взывает
сенат, чтобы в столь решающий миг вы своею властью понудили консулов
избрать диктатора". (9) Трибуны, вняв этому обращению и найдя в нем
возможность для расширения своего влияния, удаляются, а затем от имени всей
коллегии объявляют о том, что консулам надлежит повиноваться решениям
сената, а если они и далее будут противиться единодушному мнению высшего
сословия, трибуны отдадут приказ о заточении их в темницу. (10) Консулы
предпочли покориться трибунам, а не сенату, обвиняя сенаторов в том, что те
пожертвовали полномочиями верховной власти и отдали консульство во власть
трибунов, коль скоро те в состоянии принудить к чему-либо консулов и даже -
что может быть страшнее для частного лица? - заключить их в оковы! (11)
Назначить диктатора по жребию - ибо даже и в этом консулы не смогли прийти
к согласию - должен был Тит Квинкций. Он объявил диктатором Авла Постумия
Туберта, своего зятя, правителя очень строгого; тот назначил начальником
конницы Луция Юлия. (12) Тут же объявляется набор, прекращение
судопроизводства и запрет заниматься в городе чем бы то ни было, кроме
подготовки к войне. Разбор дел об уклонении от военной службы откладывается
до окончания войны. Теперь и те, кто, быть может, не подлежал призыву,
предпочли записаться. От герников и латинов тоже затребованы были
ополченцы; и те и другие ревностно исполнили приказ диктатора.

27. (1) Все это произошло очень быстро. Оставив для обороны Города консула
Гнея Юлия, а начальника конницы Луция Юлия - для снабжения войска в
неожиданных обстоятельствах, чтобы все, что потребуется, доставлялось в
лагерь без промедления, (2) диктатор по предписанию верховного понтифика
Авла Корнелия дал ввиду тревожного положения обет устроить Великие игры72
и, поделив войско с консулом Квинкцием, выступил из Города на врага. (3)
Увидав два неприятельских лагеря, разделенные небольшим промежутком, они и
сами примерно в тысяче шагов от врага стали двумя лагерями - диктатор ближе
к Тускулу, консул - к Ланувию73. (4) Таким образом четыре войска в четырех
крепостях окружили равнину, достаточно просторную не только для небольших
вылазок и стычек, но и для развертывания всех сил обоих неприятелей. (5) С
того дня, как против двух лагерей стали два других, легкие стычки
происходили непрерывно, причем диктатор допускал это и даже велел своим
воинам наращивать силы в надежде на конечную победу, мало-помалу нащупывая
удачу в сражениях.
     (6) Тогда неприятель, потерявший надежду на победу в честном бою,
ночью напал на лагерь консула, рассчитывая на случайный успех. Внезапно
поднявшийся шум разбудил не только стражу консула, а потом и все войско, но
и диктатора. (7) Там, где дело требовало немедленных действий, консулу
хватало и духу, и рассудительности: частью воинов были усилены посты у
ворот, часть воинов он поставил цепью вдоль вала. (8) Насколько спокойнее
было в другом лагере, у диктатора, настолько же там легче было следить за