сенаторами трибуны заявили, что раз предложение, внесенное их товарищами,
по мнению сената, приведет к распаду государства, то и они высказываются
против него. Сенат выразил трибунам благодарность за вмешательство. (16) А
те, кто внес предложение о разделе земли, созвав собрание, объявили
шестерых трибунов предателями дела плебеев и рабами консулов, обрушив на
них и другие грубые оскорбления, но намерения свои отложили.

49. (1) Две войны чуть было не пришлись на следующий год [415 г.], когда
военными трибунами с консульской властью стали Публий Корнелий Косс, Гай
Валерий Потит, Квинт Квинкций Цинциннат и Нумерий Фабий Вибулан. (2) Однако
война с вейянами, чьи поля были опустошены, а усадьбы разрушены Тибром111,
вышедшим из берегов, оказалась отсроченной из-за богобоязненности
правителей Вей. (3) Также и эквы, понесшие три года назад поражение, не
смогли оказать помощь родственным им жителям Бол112. (4) Те совершали
набеги на владения соседей-лабиканцев и, таким образом, начали войну с
римскими поселенцами. (5) Граждане Бол надеялись, что они будут спасены
эквами от возмездия, но, оставленные на произвол судьбы в ходе войны, даже
не заслуживающей упоминания, были осаждены и после короткого боя лишились
города и земель. (6) Народный трибун Луций Деций попытался было внести
предложение о том, чтоб и в Болы, как в Лабики, были выведены поселенцы, но
оно было отклонено его сотоварищами, заявившими, что они не допустят
принятия постановления плебеев без сенатского разрешения.
     (7) В следующем году [414 г.] эквы отобрали Болы, вывели туда свое
поселение и укрепили новыми силами этот город. В Риме военными трибунами с
консульской властью стали Гней Корнелий Косс, Луций Валерий Потит, Квинт
Фабий Вибулан во второй раз и Марк Постумий Регилльский. (8) Последнему и
поручили войну с эквами, победа в которой еще явственней, чем сама война,
обнаружила злобное безрассудство этого человека. (9) Быстро набрав и
подведя к Болам войско, он в небольших стычках сломил боевой дух эквов и
наконец ворвался в город. После этого он боролся уже не против врага, а
против сограждан: в разгар приступа трибун обещал своим воинам добычу, а
когда город был взят, не сдержал слова. (10) Именно это послужило, мне
кажется, поводом к озлоблению войска, а вовсе не то, что в недавно уже
разграбленном городе и в только что выведенном поселении добычи оказалось
меньше, чем обещал военный трибун. (11) Его возненавидели еще сильнее,
после того как, вызванный сотоварищами из-за городских распрей, он вернулся
в Рим и на сходке, где народный трибун Марк Секстий предложил земельный
закон, предусматривавший выведение поселенцев в Болы, отвечая на вопрос
Секстия, не тем ли, кто захватил Болы с оружием в руках, должны
принадлежать и город этот, и земли, в сердцах произнес слова глупые, почти
что безумные: "Горе моим воинам, если они не утихомирятся!" Услышанное
потрясло равно и сходку, и сенаторов. (12) А народный трибун, человек
речистый и остроумный, воспользовавшись тем, что среди его противников
оказался несдержанный на язык гордец, никого из военных трибунов не вызывал
на словопрения чаще, чем Постумия, дразня и понукая его говорить такое, что
возбуждало всеобщую ненависть не только к нему самому, но и ко всему его
сословию. (13) А тогда, вслед за столь грубым и злобным высказыванием
военного трибуна, Секстий воскликнул: (14) "Вы слышите, римляне, он грозит
наказанием воинам, как рабам! И этого изверга вы сочтете более достойным
его высокого звания, нежели тех, кто дарует вам город и землю для новых
поселений, кто заботится о вашем пристанище в старости, кто ради вашего
блага бьется с надменным и жестоким противником? (15) Вот и удивляйтесь
тому, что ныне столь немногие отстаивают ваше дело. Чего ж от вас им ждать?
Должностей, которые вы охотнее отдаете вашим врагам, чем защитникам
римского народа? (16) Вы застонали, услышав то, что сказал Постумий. Но что
из этого? Ведь если даже немедленно состоится голосование, того, кто вам
угрожает, вы предпочтете тем, кто хочет наделить вас землею, кровом,
богатством".

50. (1) Слова Постумия дошли и до войска, в лагере они вызвали еще большее
озлобление: этот обманщик и похититель добычи им же и угрожает?! (2) И вот
когда ропот зазвучал открыто, квестор Публий Сестий, полагая, что он сумеет
подавить волнения тем же насилием, угроза которого была их причиной, послал
к одному из самых шумливых воинов ликтора, но (3) вслед за раздавшимися
оттуда бранными криками в Сестия полетел камень, и ему пришлось выбираться
из толпы под злорадные вопли ранившего его солдата: квестор, мол, получил
то, чем грозил своим воинам полководец. (4) Вызванный для подавления мятежа
Постумий еще более ожесточил всех безжалостными пытками и жестокими
наказаниями. В конце концов злоба его превзошла всякую меру, и, когда на
вопли тех, кого приказано было казнить "под корзиной"113, сбежалась толпа,
он, безрассудно оставив свое судилище, ринулся на тех, кто мешал исполнению
приговора. (5) Но, когда ликторы и центурионы стали разгонять толпу, взрыв
возмущения был такой, что военного трибуна побили камнями его собственные
воины. (6) Когда весть об этом ужасном преступлении пришла в Рим, военные
трибуны через сенат потребовали расследования смерти их товарища, чему
воспротивились трибуны народные. (7) Этот спор, однако, возник из
противоборства по совсем другому поводу, а именно из-за того, что сенаторы
опасались, как бы народ, напуганный и озлобленный следствием, не избрал в
военные трибуны плебеев, и потому всеми силами настаивали на избрании
консулов. (8) Но, так как народные трибуны препятствовали изданию
сенатского постановления и не допустили выборов, дело дошло до
междуцарствия, после чего победу одержали сенаторы.

51. (1) Интеррекс Квинт Фабий Вибулан провел выборы консулов - ими стали
Авл Корнелий Косс и Луций Фурий Медуллин. (2) В самом начале года их
консульства [413 г.] было принято сенатское постановление, предписывавшее
народным трибунам внести в собрание предложение о расследовании убийства
Постумия, а плебеям - назначить следователя по их усмотрению. Плебеи
единодушно предоставили эту заботу консулам. (3) Доведя дело до конца со
всей возможной сдержанностью и мягкостью (ибо приговорены к казни были
немногие и те, насколько известно, сами покончили с собой), консулы,
однако, не смогли заставить плебеев спокойно перенести случившееся: (4)
дескать, когда закон требует их крови, он обретает такую силу, что казнь
совершается безотлагательно, а вот предложения, вносимые в пользу плебеев,
ни к чему не приводят. (5) Теперь для успокоения умов после того, как
устранили угрозу бунта, самое время было заговорить о разделе боланских
земель, чтобы таким образом предупредить требование земельного закона,
отнимающего у патрициев несправедливо присвоенные ими общественные земли.
(6) Всех угнетало именно это бессовестное нежелание уступить плебеям не
только те земли, что уже находились в цепких руках знати, государственную