55. (1) Не было, однако, ни одного консульского распоряжения, придравшись к
которому народные трибуны смогли бы выжать то, к чему стремились, как вдруг
нежданную удачу принесло им известие о грабительских вторжениях вольсков и
эквов во владения латинов и герников. (2) Как только консулы, согласно
сенатскому постановлению, приступили к набору войска, трибуны решительно
воспротивились этому, славя как выпавшую на долю плебеев, так и собственную
свою удачу. (3) Их было трое трибунов - мужей неукротимых и самых родовитых
среди плебеев. Двое взяли на себя труд неотступно следить за каждым шагом
обоих консулов, а третьему поручили то подстрекать, то осаживать толпу
речами. (4) Консулы не могли добиться набора, трибуны - желанных выборов.
Но удача уже склонялась на сторону плебеев, когда пришла весть о том, что
эквы напали на Карвентскую крепость и, пока ее защитники грабили округу,
захватили Карвент, уничтожив малочисленную стражу, а затем перебив как тех,
кто вернулся в крепость, так и тех, кто бродил по окрестностям. (5) Эта
неудача римлян придала трибунам новые силы. После тщетных попыток заставить
трибунов не мешать ведению войны (их не остановили ни бедствия государства,
ни ненависть к ним самим) они взяли верх, добившись сенатского
постановления об избрании военных трибунов, (6) принятого, правда, с тем
условием, что народные трибуны, избранные на этот год и переизбранные на
следующий, в расчет приниматься не будут: сенаторы, конечно же, (7) имели в
виду Ицилиев, подозреваемых в том, что в награду за мятежный свой трибунат
они потребуют консульского достоинства123. (8) Но вот с согласия обоих
сословий начался набор войска и подготовка к войне. Разные летописцы
говорят разное о том, оба ли консула отправились к Карвентской крепости,
или один остался для проведения выборов; все сходятся лишь в одном: после
долгой бесплодной осады римляне отступили от Карвента, силами того же
войска отняли у вольсков Верругину124 и, опустошив их владения, а также
разграбив земли эквов, вернулись с богатой добычей.

56. (1) Тем временем в Риме, где победой плебеев стало назначение угодных
им выборов, сам исход голосования означал, что победили патриции: (2)
против общего ожидания в военные трибуны с консульской властью прошли три
патриция - Гай Юлий Юл, Публий Косс и Гай Сервилий Агала [408 г.]. (3)
Передают, что патриции применили тут хитрость, в чем их тогда же и обвинили
Ицилии: смешав людей, достойных избрания, с множеством каких-то проходимцев
и вызвав всеобщее отвращение к ним, они заставили народ отшатнуться от
плебеев. (4) Потом прошел слух, что вольски и эквы, то ли вдохновленные
тем, что удержали Карвент, то ли озлобленные тем, что потеряли Верругину,
все силы бросили на войну; (5) во главе предприятия стояли антийцы: это их
послы посетили оба народа и упрекали их в малодушии за то, что, укрывшись
за крепостными стенами, они стерпели и прошлогодние грабежи римлян,
хозяйничавших в их владениях, и уничтожение войска, оборонявшегося в
Верругине. (6) В их земли посылают уже не только войска, но и поселенцев,
римляне не только сами делят между собой их собственность, но даже подарили
герникам захваченный у вольсков Ферентин. (7) От этих слов разгорались
страсти, и, где бы ни появлялись послы, удавалось набрать немало воинов.
Таким образом, молодежь отовсюду собралась в Антии, где в ожидании
неприятеля устроен был лагерь125. (8) Как только известия об этом, сильно
преувеличивавшие опасность, достигли Рима, сенат тотчас же принял
отвечающее бедственному положению решение провозгласить диктатора. (9)
Известно, что Юлий и Корнелий были очень уязвлены этим решением, вокруг
которого бушевали страсти, (10) и когда после тщетных попыток знатнейших
сенаторов подчинить военных трибунов сенатскому постановлению сенат наконец
воззвал к помощи трибунов народных (сославшись на то, что в чрезвычайных
обстоятельствах их власти подчинялись даже и консулы), (11) то народные
трибуны, которым в радость были раздоры патрициев, объявили, что от тех, в
ком не видят ни сограждан, ни просто людей, патрициям помощи не будет: (12)
вот, когда их уравняют в правах и государство станет общим для всех, тогда
они позаботятся и о том, чтобы возгордившиеся должностные лица не могли
отменять сенатские постановления; (13) а пока патриции живут, не уважая ни
законов, ни должностных лиц, трибуны тоже будут действовать по-своему.

57. (1) Эта распря, столь несвоевременно вспыхнувшая перед лицом военной
опасности, занимала людей до тех пор, (2) покуда после долгих возражений
Юлия и Корнелия против несправедливого лишения их полномочий, хотя они
вполне подходили для этой войны как полководцы, (3) военный трибун Агала
Сервилий не сказал, что не потому он так долго молчал, что колебался в
выборе - хороший гражданин не отделяет своих забот от государственных,- а
потому, что надеялся на добровольное подчинение своих сотоварищей власти
сената, не дожидаясь, пока тот обратится за помощью в борьбе против них к
народным трибунам. (4) Даже и теперь если бы он знал, что дело терпит, то
охотно дал бы сотоварищам время превозмочь их чрезмерное упрямство, но
война не ждет от него личных мнений, а потому согласию сотоварищей он
предпочтет общественную пользу и если сенат держится того же мнения, (5) то
ближайшей ночью провозгласит диктатора и по первому приказу выступит против
всякого, кто воспротивится сенатскому постановлению. (6) Этим он снискал
себе заслуженную похвалу и всеобщую благодарность, а провозгласив
диктатором Публия Корнелия, сам был назначен им начальником конницы,
показав своим изумленным товарищам, что почести и слава благоволят лишь
тем, кто сам к ним не стремится. (7) А война была не примечательная ничем.
Неприятеля разгромили у Антия в первом же (притом легком) бою, после чего
победители опустошили земли вольсков, а у Фуцинского озера126 взяли
приступом небольшую крепость, пленив три тысячи человек, тогда как прочие
вольски заперлись в городе и страну свою не защищали. (8) Диктатор выиграл
войну, казалось с избытком взысканный удачей, вернулся в город, снискав
успех, но не славу, и сложил с себя полномочия. (9) Военные трибуны, даже
не вспомнив о консульских выборах - такую злобу вызвало у них
провозглашение диктатора,- снова объявили о выборах трибунов. (10) Тут
патриции не на шутку встревожились, увидев, как свои же предают их дело.
(11) И подобно тому, как в прошлом году, из-за того, что среди предложенных
плебеями были люди недостойнейшие, народ отвернулся даже и от достойных,
так и теперь, чтобы закрыть доступ плебеям, патриции выставили для избрания
самых значительных в своем сословии людей, места для которых были
обеспечены всеобщим почетом и уважением. (12) Военными трибунами стали
четверо, каждому из которых уже предоставлялась такая честь - Луций Фурий
Медуллин, Гай Валерий Потит, Нумерий Фабий Вибулан и Гай Сервилий Агала,
обязанный незамедлительным повторным избранием как другим своим
добродетелям, так и проявленному только что редкостному и всех к нему
расположившему самообладанию.