более его несчастья. (2) Ненависть к ним заставила плебеев забыть о
пополнении числа трибунов и кознях против Требониева закона. (3) Победившие
на выборах трибуны решили щедро вознаградить простой народ за то, что он
избрал их: они обнародовали аграрный закон и запретили собирать подать, (4)
и это в то время, когда многочисленные армии ждали жалованья, а выгодное
военное положение оставляло надежду на победу во всех войнах: в самом деле,
потерянный лагерь под Вейями удалось вернуть и даже укрепить бастионами и
заставами (там командовали военные трибуны Марк Эмилий и Цезон Фабий). (5)
Кроме того, и Марк Фурий у фалисков, и Гней Корнелий в капенской земле,
обнаружив противника укрывшимся за городскими стенами, грабили и опустошали
окрестности; они сжигали поместья и хлеба, но не пытались взять города ни
приступом, ни осадой. (6) В земле вольсков поля тоже были разграблены, но
штурм Анксура не удался, поскольку город раскинулся на горе. Убедившись в
бесплодности своих усилий, римляне начали правильную осаду, окружив город
валом и рвом. Жребий вести войну против вольсков выпал Валерию Потиту.
     (7) При таком военном положении внутренние беспорядки представляли
особенную опасность. Поскольку из-за трибунов не удалось собрать подать,
командующим перестали посылать жалованье, и воины возмущенно требовали
платы. Городская смута могла вот-вот перекинуться, подобно заразе, и на
военный лагерь. (8) Ненависть плебеев к патрициям росла. Вот уже народные
трибуны заявили, что пробил наконец час упрочения свободы, когда высшие
посты будут отняты у Сергиев с Вергиниями и переданы решительным,
предприимчивым мужам из народа. (9) Однако кончилось тем, что военным
трибуном с консульской властью был избран всего лишь один плебей, Публий
Лициний Кальв, да и его плебеи выбрали только для того, чтобы
воспользоваться имеющимся правом. (10) Все остальные трибуны оказались из
патрициев: Публий Манлий, Луций Тициний, Публий Мелий, Луций Фурий
Медуллин, Луций Публилий Вольск. (11) Не только сам Кальв, но и все плебеи
были озадачены таким своим успехом: Кальв не был ранее взыскан никакими
почестями, если не считать долгого пребывания в сенате, и вдобавок был стар
годами. (12) Не вполне понятно, почему именно ему довелось первым вкусить
от неизведанной доселе почести. Одни уверены, что он был вознесен на эту
должность благодаря славе своего брата Гнея Корнелия25, который, будучи
военным трибуном предыдущего года, выдал всадникам тройное жалованье26.
Другие полагают, будто он очень к месту произнес свою речь о согласии
сословий, понравившуюся и патрициям и плебеям. (13) На радостях от этой
победы в комициях народные трибуны уступили в том, что более всего мешало
государству, а именно в вопросе о подати. Она была собрана без возражений и
отправлена войску [400 г.].

13. (1) У вольсков был вскоре отобран Анксур, поскольку по случаю праздника
город охранялся без должной бдительности. Зима в этом году была особенно
морозной и снежной, так что дороги стали непроезжими, а Тибр -
несудоходным. Но благодаря заранее подвезенным запасам зерна цены не
возросли. (2) Публий Лициний отправлял свою должность так же, как получил
ее: без всяких потрясений, скорее на радость плебеям, чем на досаду
сенаторам; и потому на ближайших же комициях народ поддался искушению
выбрать военными трибунами плебеев. (3) Из всех патрицианских кандидатов
один Марк Ветурий занял эту должность - почти все центурии при избрании
военных трибунов с консульскими полномочиями проголосовали за плебеев:
Марка Помпония, Гнея Дуиллия, Волерона Публилия, Гнея Генуция и Луция
Ацилия [399 г.].
     (4) Был ли этот резкий переход вызван нездоровым климатом или чем-то
иным, но только суровую зиму сменило тяжкое, чумное лето. (5) Поскольку не
разглядеть было ни причины, ни конца этому бедствию, сенат решил обратиться
к Сивиллиным книгам. (6) Тогда впервые в городе Риме был устроен пир для
богов27: и дуумвиры, ведавшие священнодействиями, застелив три ложа, в
течение восьми дней со всей возможной тогда роскошью угощали Аполлона с
Латоной28, Геркулеса и Диану, Меркурия и Нептуна29, пытаясь умилостивить
их. (7) Этот обряд отправляли также и сами граждане. По всему городу
растворяли двери, выставляли имущество на открытый воздух и пользовались
всем, не разбирая своего и чужого, оказывали гостеприимство знакомым и
незнакомым, приглашали чужестранцев, приветливо и ласково беседовали даже с
недругами. Прекратились ссоры и тяжбы, (8) на эти дни сняли кандалы с
узников и потом уже сочли кощунственным снова надеть их на тех, кому боги
помогли подобным образом30.
     (9) Между тем под Вейями три войны слились в одну, и страх римлян
умножился: внезапно на помощь осажденным подошли капенцы и фалиски, так что
пришлось, как и в прошлый раз, с двух сторон сдерживать на своих
укреплениях удар трех армий. (10) Но еще свежо было в памяти осуждение
Сергия и Вергиния: из того самого большого лагеря, откуда в прошлый раз
тщетно ожидали подмоги, в тыл капенцам были выведены войска, как только
враги развернулись против римского вала. (11) Разгоревшаяся битва посеяла
страх и среди фалисков, врагов охватила паника, и удачная вылазка из лагеря
обратила их в бегство. Победители пустились преследовать бегущих и учинили
небывалую дотоле резню. (12) А через короткое время на уже рассеявшихся
врагов вдруг наткнулись римские воины, разорявшие капенские поля,- они-то и
добили тех, кто спасся после поражения. (13) Большие потери понесли и
вейяне - как только началось бегство, городские ворота заперли, и все, кто
остался снаружи, были перерезаны.

14. (1) Вот что произошло в течение этого года. Уже приближались выборы
военных трибунов, и за их исход патриции беспокоились куда больше, чем за
исход войны. Их страшило, что высшую власть придется делить с плебеями;
мало этого - простой народ мог и совсем завладеть ею. (2) И вот к
соискательству должностей начинают заранее готовиться славнейшие мужи,
обойти которых, по расчетам патрициев, побоялись бы из почтения. При этом и
остальные патриции, как если бы все они домогались должностей, усердно
взывали не только к людям, но и к богам, объявляя кощунственными результаты
выборов последних двух лет. (3) Страшная зима прошлого года, твердили они,
как видно, была божественным предзнаменованием, а недавно были явлены уже
не только знамения, но и их исход (4) в виде обрушившегося на поля и на
Город мора; тогда уже не приходилось сомневаться, что боги гневаются, и
обратились к книгам судеб, и они велели для обуздания мора умилостивить
богов. Богам возмутительно, что на освященном ими народном собрании почести
достаются кому попало и нарушаются естественные различия между людьми. (5)
И вот, пораженные не только достоинством претендентов, но и доводами
благочестия, римляне избрали военными трибунами с консульской властью одних
лишь патрициев, правда самых заслуженных: Луция Валерия Потита в пятый раз,
Марка Валерия Максима, Марка Фурия Камилла во второй раз, Луция Фурия