радовались тому, что нашлось средство достаточно сильное, дабы и без пугала
трибунской власти найти управу на должностных лиц. (8) Побежденные всеобщим
согласием, те сложили с себя полномочия и на следующий же день провели
выборы военных трибунов, которым предстояло вступить в должность в
октябрьские календы.

10. (1) Военными трибунами с консульской властью были избраны Луций Валерий
Потит в четвертый раз, Марк Фурий Камилл во второй21, Марк Эмилий Мамерк в
третий, Гней Корнелий Косс во второй, Цезон Фабий Амбуст и Луций Юлий Юл22
[401 г.]. При них произошло много событий как в Городе, так и на войне, (2)
ибо и война шла одновременно на разных театрах - против Вей, против Капен и
Фалерий и против вольсков за возвращение Анксура. (3) Да и в Риме
приходилось нелегко - в одно и то же время там шел и набор в войско, и сбор
подати, разгорелись страсти вокруг пополнения числа народных трибунов и
немалое брожение вызвал суд над теми двумя, которые еще недавно располагали
консульской властью.
     (4) Прежде всего военным трибунам предстояло произвести набор, причем
призывалась не только молодежь; пожилым людям тоже пришлось записываться,
чтобы было кому охранять Город. (5) Но, насколько возрастало число воинов,
настолько же больше требовалось денег на выплату им жалованья. Между тем
взимание учрежденной для этого подати встречало сопротивление тех, кто
платил ее, оставаясь в Риме: ведь остающиеся в Городе для его охраны также
исполняли гражданский долг, работая на строительстве укреплений. (6) Все
это и само по себе было непросто, а народные трибуны старались еще
усугубить положение, утверждая на своих подстрекательских сходках, будто
плата воинам для того и была установлена, чтобы извести одних плебеев
службой, а других - податью. (7) Одну войну тянут уже третий год и нарочно
ведут ее плохо, чтобы она длилась подольше, а теперь проводят такой призыв,
чтобы хватило сразу на четыре кампании, и от семей отрывают уже не только
юношей, но даже и стариков. (8) Уж теперь не различают, что лето, что зима,
только б никогда не знали передышки простые люди, которых вдобавок и
податью еще обложили! (9) Вернется человек от ратных трудов домой,
притащится, согбенный годами, покрытый ранами, и найдет хозяйство в полном
запустении - слишком долго оно ждало бывшего в отлучке хозяина. И из
этого-то расстроенного имущества его к тому же заставят заплатить подать,
чтобы он вернул свое воинское жалованье государству приумноженным, будто
ссуду ростовщику!
     (10) Среди забот о наборе, о налоге, о других важнейших делах собрание
не смогло пополнить число народных трибунов. Тогда развернулась борьба за
то, чтобы на пустующие места были приняты патриции. (11) Этого добиться не
удалось, но все же трибунами выбрали Гая Лацерия и Марка Акупия -
бесспорно, при поддержке патрициев, стремившихся подорвать закон23.

11. (1) Так совпало, что народным трибуном в этом году был Гней Требоний,
считавший защиту этого закона своим родственным долгом. (2) Он кричал, что
военные трибуны добились теперь того самого права, в котором некогда, при
первой попытке, патрициям было отказано, что Требониев закон ниспровергнут
и народные трибуны избираются не всеобщим голосованием. но властью
патрициев; до того дошло, что народными трибунами становятся или патриции,
или их подпевалы; (3) отняты священные законы, растоптана трибунская
власть; и все из-за коварства патрициев, по гнусному предательству трибунов.
     (4) Поскольку предметом пламенной ненависти сделались не только
сенаторы, но даже и народные трибуны, как принятые, так и принимавшие
других,- то, опасаясь за свое положение, трое из них - Публий Кураций, Марк
Метилий и Марк Минуций - обрушились на Сергия и Вергиния, военных трибунов
прошлого года, и привлекли их к суду, стремясь снять с себя и обратить на
них ненависть и злобу плебеев. (5) "Все те,- твердили они,- кому в тягость
набор, подать, долгая служба, далекая война, кто скорбит о поражении под
Вейями, чьи дома в трауре по погибшим сыновьям и братьям, родным и близким,
пусть помнят, что мы, трибуны, дали им право, дали им власть отомстить двум
преступникам за свое личное и общее горе. (6) Ведь причина всех бед -
Сергий и Вергиний, и ни один не придумает здесь ничего, что не было бы и
так очевидно,- оба они виновны, оба сваливают вину друг на друга: Вергиний
громогласно возмущается бегством Сергия, Сергий - предательством Вергиния.
(7) Их безумие настолько невероятно, что гораздо естественнее предположить
тут умысел - все это патриции разыграли, договорившись между собой заранее.
(8) Ведь они уже и раньше дали вейянам возможность сжечь осадные
сооружения, только бы затянуть войну, а вот теперь предали войско и
оставили римский лагерь фалискам. (9) Делается все, чтобы молодежь
состарилась под стенами Вей, чтобы трибуны не могли выносить на суд народа
раздачу наделов и обсуждать с ним другие интересы простых людей, чтобы их
деятельность не встречала отклика у городской толпы, чтобы лишить их
возможности противостоять заговору патрициев. (10) Свой приговор Сергию и
Вергинию вынесли все - и сенат, и римский народ, и их собственные товарищи:
(11) ведь и сенатское постановление отрешало их от управления государством,
и трибуны, пригрозив введением диктатуры, принудили их сложить с себя
полномочия, как они ни сопротивлялись, и римский народ избрал трибунов,
вступивших в полномочия не на декабрьские иды, в обычный срок, но
немедленно, в октябрьские календы,- и все это потому, что не могло долее
государство существовать, пока такие люди оставались на должности. (12)
Между тем, столько раз осужденные, заранее приговоренные, они смеют
обращаться к суду народа, думать, что, сложив полномочия на два месяца
раньше, они уже сполна рассчитались и понесли достаточную кару. (13) Им
невдомек, что тогда не наказание для них назначили, а лишь отняли
возможность и дальше приносить вред - власти ведь лишились в ту пору и их
сотоварищи, которых уж во всяком случае не за что было наказывать. (14)
Пусть же граждане воскресят в себе чувства, обуревавшие их сразу после
поражения, когда на их глазах израненные, охваченные паникой воины
беспорядочно валили в городские ворота и проклинали не фортуну, не
кого-либо из богов, а этих вот полководцев. (15) Наверняка не найдется на
теперешней сходке никого, кто не призывал бы в тот день проклятий на головы
Луция Вергиния и Марка Сергия, не желал погибели их семьям и имуществу.
(16) Куда же это годится - сначала молить богов, чтобы они их покарали, а
потом не наказать их даже собственной властью, которой можно и должно
воспользоваться. Сами боги никогда не обрушивают своей десницы на злодеев,
они лишь вооружают обиженных возможностью отомстить.

12. (1) Распаленный этими речами, плебс приговорил каждого из обвиняемых к
уплате десяти тысяч тяжелых ассов24. Тщетно Сергий ссылался на фортуну и
грозящие каждому превратности войны, а Вергиний молил не усугублять еще