58. (1) В этом же году [407 г.], по истечении срока перемирия, заключенного
с вейянами127, через послов и жрецов-фециалов128 начались переговоры о
возмещении убытков. Когда послы подошли к границе, им навстречу вышло
посольство вейян. (2) Те просили их не появляться в Вейях до тех пор, пока
сами они не обратятся с просьбой к римскому сенату. Измученным
междоусобицами вейянам удалось уговорить сенат отсрочить взыскание: не
водилось тогда, чтобы пользу для себя извлекали из чужих бедствий. (3) А
вот во владениях вольсков римляне понесли урон, ибо истреблены были
защитники Верругины: там все решало время, и просившие о помощи воины,
которых осаждали вольски, могли бы быть спасены, если б она подоспела
вовремя, но посланное к ним подкрепление пришло уже только затем, чтобы
перебить неприятелей, которые, перерезав римлян, рассеялись для грабежа.
(4) В промедлении этом не меньше сенаторов виноваты были трибуны: получая
вести о том, что воины отдают все силы сопротивлению, они не учли того, что
никакая доблесть не превзойдет предела человеческих сил. (5) И все же,
живые или мертвые, эти храбрые воины не остались неотмщенными.
     (6) В следующем году [406 г.], когда военными трибунами с консульской
властью были Публий и Гней Корнелии Коссы, Нумерий Фабий Амбуст и Луций
Валерий Потит, война с вейянами началась из-за высокомерия тамошнего
сената, который в ответ на требования послов возместить убытки велел
передать, чтоб они убирались вон из их города и владений, иначе они получат
то, (7) что когда-то послы получили от Ларса Толумния129. (8) Уязвленные
сенаторы постановили, чтобы военные трибуны в тот же день внесли в народном
собрании предложение о войне с вейянами. (9) Не успели те сделать это, как
начала роптать молодежь: еще не отвоевались с вольсками, только что
истреблены были все до единого защитники двух крепостей, удержание которых
чревато той же опасностью; (10) ни года не проходит без сражений, и снова,
словно тоскуя по напастям, затевают войну с соседним и весьма
могущественным народом, который может еще втянуть в нее всю Этрурию. (11)
Волнения вспыхнули сами собой, а народные трибуны разжигали их все сильней.
(12) Самая страшная война, не уставали повторять они, это война патрициев с
плебеями, нарочно обреченными тяготам воинской службы, обреченными гибнуть
от вражеского оружия; их усылают подальше от Города, чтобы в мирное время,
у себя дома, они не вспоминали ни о свободе, ни о поселениях, чтобы не
рассуждали о разделе общественных земель или о свободных выборах. (13)
Старым воинам трибуны напоминали об их походах, пересчитывая их рубцы и
увечья, вопрошая, есть ли у них на теле живое место, чтоб принять новые
раны, хватит ли крови, чтоб пролить ее за государство. (14) Беспрестанно
выступая в таком духе на сходках, они убедили плебеев не начинать войны, и
внесение закона о ней было отсрочено, ибо стало ясно, что, рассмотренный в
обстановке всеобщего озлобления, он будет отвергнут.

59. (1) Тем временем военным трибунам поручили возглавить нападение на
земли вольсков, оставив в Риме одного Гая Корнелия. (2) Трое других, узнав
о том, что вольски нигде не ставили лагеря и что, следовательно, им не
придется принимать сражения, поделили войско на три части и принялись
опустошать страну. (3) Валерий выбрал целью Антий, Корнелий - Эцетру, по
пути круша дома и разоряя поля, чтобы привести в замешательство вольсков;
Фабий же, не отвлекаясь на разорение полей, осадил Анксур130, который был
их главной целью. (4) Город Анксур, нынешние Таррацины, стоит на склоне,
спускающемся к болоту, со стороны которого (5) Фабий выказал намерение
начать приступ. Но посланные в обход во главе с Гаем Сервилием Агалой
четыре когорты, овладевши холмом, что навис над городом, с грозным криком
ринулись вниз и преодолели не охраняемые в этом месте стены. (6) Оглушенный
нападением, неприятель был так увлечен защитой от Фабия в нижнем городе,
что позволил римлянам приставить к стене лестницы, и вот уже город полон
врагов - они безжалостно разят бегущих и сопротивляющихся, вооруженных и
безоружных. (7) Побежденные продолжали сражаться, ведь тем, кто прекращал
борьбу, надеяться было не на что, как вдруг прозвучал приказ щадить
безоружных, и все защитники города тотчас побросали оружие: (8) было взято
около двух с половиной тысяч пленных. Фабий удержал своих воинов от
дальнейшего разграбления города до тех пор, (9) пока не подошли его
сотоварищи, ибо он полагал, что и они участвовали во взятии Анксура,
отвлекая остальных вольсков от оказания помощи этому городу. (10) Когда же
они подошли, все три войска разграбили этот наполненный долголетними
богатствами город. Такая щедрость полководцев поначалу содействовала
примирению плебеев и патрициев. (11) А потом к ней прибавился еще один,
очень своеобразный дар от первейших людей простому люду: сенат - о чем
перед тем не было и помину ни от плебеев, ни от трибунов - постановил,
чтобы воины получали жалованье от казны, а ведь до того каждый нес службу
за собственный счет131.

60. (1) Никогда еще, говорят, народ не принимал ничего с такой радостью.
Плебеи сбежались к месту заседания сената, хватали за руки выходивших
сенаторов и называли их истинными отцами, заверяя, что отныне за столь
щедрое к ним отечество никто из них, сколь достанет сил, не пощадит ни
крови, ни живота. (2) Ведь к возможности обеспечить благополучие семьи на
то время, что сами они будут проводить в трудах и заботах для блага
государства, прибавлялось еще и сознание того, что благодеяние это оказано
им по доброй воле, без малейшего нажима со стороны народных трибунов, без
всяких просьб, отчего плебеи все больше радовались и все сильнее
благодарили. (3) Лишь народные трибуны не разделяли общей радости и
согласия сословий, они говорили, что и сенаторы, и все остальные напрасно
так уж рассчитывают на успех и благоденствие. Это решение, по их словам,
лучше на вид, чем на деле. (4) Ведь где же взять для этого денег, как не
обложив налогом народ? Значит, и щедрость их - за чужой счет. Да если даже
все остальные одобрят выплату жалованья, то те, кто уже отслужил свой срок,
не стерпят, чтоб другие несли воинскую службу в лучших условиях, чем
когда-то они сами, теперь принужденные к тому же выплачивать жалованье
другим после того, как сами платили за все. Некоторые плебеи прислушались к
этим доводам. (5) А когда наконец военный налог был назначен, народные
трибуны даже предложили тем, кто уклонится от его уплаты, свою поддержку.
(6) Отцы очень старались для успеха своего предприятия и сами сделали
первые взносы, свезя в казну - ведь серебряных денег тогда еще не
чеканили132 - медные слитки в повозках; это придавало особую
торжественность зрелищу. (7) После того как сенаторы честно уплатили все,
что приходилось на их долю, то и самые видные из плебеев, друзья знати,
начали вносить налог, как то было установлено. (8) Когда плебеи увидали,
что патриции их превозносят, а те, кому по возрасту полагалось уже нести
воинскую повинность, видят в них хороших сограждан, они отказались от