повели на врага. (2) Соперничество между трибунами, возникшее еще в Риме и
подогреваемое одинаковым стремлением к полновластью, разгорелось в лагере с
новой силой: единодушия не было у них ни в чем, каждый стоял на своем
мнении, каждый принимал во внимание только свои решения и приказания, (3)
отвечал другому презрением на презрение, покуда наконец упреки легатов не
заставили их договориться о том, что каждый будет обладать всей полнотой
власти через день на следующий. (4) Когда это стало известно в Риме, то,
как рассказывают, умудренный годами и опытом Квинт Сервилий взмолился
бессмертным богам, чтобы раздор между трибунами не принес еще больших бед
государству, чем это было под Вейями, и внушил сыну, чтобы тот набрал и
снарядил войско, как если бы уже теперь неминуемо грозила беда. Его
пророчество сбылось. (5) Предводительствуемые Луцием Сергием, под чьим
началом было в тот день войско, римляне, следуя за неприятелем, который в
притворном страхе отходил к валу, очутились в неудобном месте под самым
вражеским лагерем, куда увлекла их напрасная надежда взять его приступом и
откуда неожиданной вылазкой неприятеля они были сброшены вниз по склону и
даже не в бегстве, а в беспорядочной свалке затоптаны и зарублены. (6)
Римский лагерь, едва удержанный в тот день, назавтра был почти со всех
сторон окружен неприятелем и позорно покинут войском, бежавшим через задние
ворота. Полководцы, легаты и лучшие воины, охранявшие знамена, устремились
к Тускулу; (7) остальные, рассеянные в долине, по разным дорогам потянулись
в Рим, в своих рассказах преувеличивая тяжесть понесенного поражения. (8) В
Городе были не так напуганы, потому что случившееся отвечало опасениям и
потому что военный трибун держал готовое подкрепление на случай опасности.
(9) По его приказу, после того как младшие должностные лица103 успокоили
волнение в городе, спешно посланные разведчики сообщили, что полководцы и
войско в Тускуле, а неприятельский лагерь на прежнем месте. (10) Всех
воодушевившим постановлением сената был назначен диктатор: им стал Квинт
Сервилий Приск, человек, чья прозорливость в делах государственных много
раз была испытана римлянами и прежде, но особенно в том, что касалось
исхода этой войны, ведь он один еще до поражения предугадал, к чему
приведут раздоры военных трибунов. (11) Начальником конницы он назначил
того, кто его самого провозгласил диктатором,- собственного сына (так
рассказывают некоторые, а другие пишут, что начальником конницы в тот год
был Агала Сервилий); (12) с новым войском диктатор отправился на войну и,
соединившись с теми, кто оставался в Тускуле, поставил лагерь в двух милях
от неприятеля.

47. (1) Удачливость эквов вселила в них ту же самонадеянную небрежность,
что была до того у римских полководцев. (2) А диктатор в первый же бой ввел
конницу и, рассеяв передовой отряд врага, приказал легионам немедленно
нападать под знаменами, зарубив за промедление одного из знаменосцев104.
(3) Воины так рвались в бой, что эквы не сдержали натиска и, побежденные, в
беспорядочном бегстве, устремились к лагерю с поля. Приступ лагеря
потребовал еще меньше времени и сил, чем сражение. (4) На следующий день
после того, как лагерь был взят и отдан диктатором на разграбление воинам,
а всадники, преследовавшие бежавших из лагеря врагов, сообпщли, что все
лабиканцы и большая часть эквов заперлись в Лабиках, (5) войско было
приведено к этому городу, он окружен, взят приступом и разграблен. (6)
Диктатор, с победой вернувшись в Рим, на восьмой день после вступления в
должность сложил с себя полномочия; а сенат весьма кстати - пока народные
трибуны не успели вызвать беспорядки, выступив с предложениями о разделе
лабиканских земель,- в полном составе проголосовал за вывод в Лабики
поселения. (7) Полторы тысячи римских поселенцев получили по два югера
земли105.
     После взятия Лабик и избрания в военные трибуны с консульской властью
Агриппы Менения Ланата, Гая Сервилия Структа, Публия Корнелия Триципитина
(всех во второй раз) (8) и Спурия Рутилия Красса, а - на следующий год -
Авла Семпрония Атратина в третий, Марка Папирия Мугиллана и Спурия Навтия
Рутила во второй раз. Два года подряд за рубежами был мир, а дома - раздоры
из-за земельных законов.

48. (1) Толпу подстрекали народные трибуны - заочно избранные Спурий
Мецилий в четвертый раз и Марк Метилий в третий. (2) Когда они внесли
требование о разделе захваченной у неприятеля земли между всеми плебеями
поименно - а это означало, что плебейским постановлением106 имущество
большинства знатных людей делалось общественной собственностью107, (3) ведь
в городе, расположенном в чужой области, нету участка, который не был бы
добыт силой оружия, и нету такой земли, какая была бы продана108 или дана в
надел кому-нибудь, кроме плебеев, (4) стало ясно, что предстоит жестокое
противоборство между плебеями и патрициями. Военные трибуны ни в сенате, ни
в частных обсуждениях в кругу первых граждан государства не находили выхода
из положения, (5) когда Аппий Клавдий, внук того, кто был в числе
децемвиров для записи законов, самый младший среди сенаторов, (6) как
рассказывают, объявил, что он принес из дома старинный семейный завет: ведь
еще прадед109 его, Аппий Клавдий, показал сенаторам, что единственный путь
к ослаблению трибунской власти - через вмешательство другого трибуна. (7)
Знатному мужу нетрудно подчинить себе волю выскочки110, надобно только в
обращении с ним больше думать об обстоятельствах, чем о своем достоинстве.
(8) У таких людей только успех на уме: стоит им увидеть, что другие трибуны
обошли их в каком-то деле, снискали расположение простого народа, а для них
самих там теперь места не осталось, (9) они без колебаний переходят на
сторону сената, чтобы таким образом сблизиться со всем сословием и с
первыми людьми в нем. (10) Все расхваливали юношу, особенно же Квинт
Сервилий Приск, за то, что тот не изменил роду Клавдия, а вслед за этими
восхвалениями каждому было дано поручение по мере сил склонять трибунов к
вмешательству. Сенат был распущен, и патриции взялись за дело. (11)
Наставлениями, увещеваньями и обещаньями быть отныне - и всем в отдельности
и сенату в целом - должниками трибунов им удалось уговорить шестерых
оказывать противодействие остальным трибунам. (12) И вот на следующий день,
когда в сенате, по уговору, сообщили о заговоре, составленном Мецилием и
Метилием в расчете на людскую алчность, знатнейшие сенаторы завели речь о
том, (13) что сами они не видят никакого выхода и не знают другого решения,
кроме как призвать на помощь народных трибунов. Как частное лицо, лишенное
средств к существованию, так и обманутое государство уповают на их
могущество. (14) Они ведь славятся тем, что власть их распространяется не
только на то, чтоб вызывать распри между сословиями и держать в напряжении
сенат, но и на то, чтоб силами самого трибуната дать отпор своим неуемным
товарищам. (15) Тут по залу прокатился ропот: со всех сторон сенаторы
взывали к трибунам. Вслед за этим в наступившей тишине подготовленные