руки, (5) заклинали не покидать отечества, за которое храбро и победоносно
ратоборствовали и они сами, и их пращуры. Они указывали на Капитолий, на
храм Весты, на прочие окрестные святыни: (6) да не станет народ римский
изгнанником, да не уйдет с родной земли, от своих богов-пенатов во вражий
город, да не переведет туда государство, дабы не пришлось пожалеть о взятии
Вей опустевшему Риму!
     (7) Поскольку патриции добивались своего не силой, но мольбами,
перемежая их частыми упоминаниями богов, большая часть народа прониклась
религиозным чувством. Закон был отклонен большинством в одну трибу. (8) Эта
победа вселила в сенаторов такую радость, что на следующий день сенат по
докладу консулов принял решение о разделе вейской земли между плебеями67.
Давали по семь югеров, но в расчет принимались не только отцы семейств, а и
все свободные домочадцы, дабы, одушевленные этой надеждой, плебеи плодились
и множились.

31. (1) Умиротворенный этим даром, простой люд не стал противодействовать
проведению консульских выборов. (2) Консулами были избраны Луций Валерий
Потит и Марк Манлий, впоследствии нареченный Капитолийским68 [392 г.]. Они
устроили Великие игры, обещанные диктатором Марком Фурием во время войны с
Вейями. (3) В том же году был освящен храм царицы Юноны, обетованный тем же
диктатором во время той же войны, и передают, что освящение прошло с
большим блеском благодаря великим стараниям матрон.
     (4) Война с эквами в Альгидских горах не заслуживает особого
упоминания, поскольку враги бежали, даже не успев скрестить с нами оружие.
Валерию за упорство в истреблении бегущего противника был дан триумф, а
Манлию - право вступить в город с овацией69. (5) В том же году началась
новая война - с вольсинийцами. Отправить туда войско не было возможности,
ибо вследствие чрезвычайной засухи и жары в римской земле разразился голод
и мор. Оттого вольсинийцы исполнились самоуверенности и безнаказанно
совершили набег на римские поля, присоединив к себе еще и саппинатов70. (6)
Тогда обоим народам была объявлена война.
     Скончался цензор Гай Юлий, на его место был назначен Марк Корнелий.
Впоследствии данное назначение было признано сомнительным, ибо в это
пятилетие Рим пал; (7) и потом никогда больше не выбирали нового цензора на
место умершего71. Когда заболели и оба консула, было решено возобновить
ауспиции посредством междуцарствия. (8) Итак, консулы по указанию сената
сложили с себя полномочия, а интеррексом был избран Марк Фурий Камилл.
Следующим интеррексом он назначил Публия Корнелия Сципиона, а тот, в свою
очередь - Луция Валерия Потита. (9) Последний же выбрал шестерых военных
трибунов с консульской властью, чтобы в случае болезни кого-нибудь из них
государство не осталось без должностных лиц.

32. (1) На квинктильские календы72 в должность вступили Луций Лукреций,
Сервий Сульпиций, Марк Эмилий, Луций Фурий Медуллин в седьмой раз, Агриппа
Фурий, Гай Эмилий во второй раз [391 г.]. (2) Из них Лукрецию и Гаю Эмилию
выпало воевать с вольсинийцами, а Агриппе Фурию и Сульпицию - с
саппинатами. (3) Война с вольсинийцами случилась раньше и была
значительной, если судить по численности неприятеля, но с военной точки
зрения не очень трудной. Восемь тысяч воинов сложили оружие и сдались после
того, как их окружила конница. (4) Известие об этой войне привело к тому,
что саппинаты даже не отважились на битву, но, вооружившись, вверили себя
защите стен. Римляне, ни с чьей стороны не встречая сопротивления,
повсеместно вывезли добычу и из земли саппинатов, и из вольсинийской земли.
(5) Наконец изнемогшие от войны вольсинийцы запросили о двадцатилетнем
перемирии и получили его на том условии, что вернут римскому народу
награбленное и заплатят войску жалованье за текущий год.
     (6) Тогда же некий Марк Цедиций, родом из плебеев, объявил трибунам,
будто он слышал в ночной тиши голос, громче человеческого, и будто этот
голос велел ему сообщить должностным лицам, что грядут галлы. Случилось это
якобы на Новой улице, там теперь часовня73, повыше храма Весты. (7). Но
знамением пренебрегли, во-первых, как нередко бывает, из-за низкого
происхождения рассказчика, а во-вторых, из-за того, что племя это
представлялось далеким и потому неведомым. Однако над Римом тяготел рок: не
только предупреждением богов пренебрегли, но даже Марка Фурия,
единственного смертного, который мог отвратить беду, удалили из города. (8)
Народный трибун Луций Апулей вызвал его в суд из-за вейской добычи74, и как
раз в это время он потерял юного сына. Пригласив домой своих земляков и
клиентов75, в большинстве своем плебеев, Камилл стал расспрашивать об их
настроениях, и они ответили, что вскладчину готовы внести любую сумму, к
какой бы его ни приговорили, (9) но освободить его от суда они не могут. И
тогда он удалился в изгнание, моля бессмертных богов, чтобы неблагодарный
город, которым он был безвинно обижен, как можно скорее пожалел о нем.
Камилл был заочно приговорен к уплате пятнадцати тысяч тяжелых ассов76.

33. (1) Вот как был изгнан единственный гражданин, который, случись он на
месте, один был бы способен спасти Рим от падения, если только можно
наверняка утверждать что-либо относительно человеческих дел. А между тем
роковые для Города события приближались: явились послы от клузийцев, прося
помощи против галлов.
     (2) Говорят, что это племя перешло Альпы, привлеченное сладостью
здешних плодов, но более всего - вина, удовольствия им неизвестного. Они
заняли земли, которые раньше возделывали этруски. (3) Якобы клузиец Аррунт
привез вино в Галлию именно для того, чтобы приманить это племя,- он, мол,
гневался на Лукумона77, чьим опекуном он раньше был, за то, что тот
соблазнил его жену, а поскольку сей юноша обладал большой властью, то
невозможно было наказать его иначе, как прибегнув к чужеземной силе. (4)
Дескать, этот Аррунт и перевел врагов через Альпы и стал виновником осады
Клузия78.
     Я, пожалуй, не стал бы отрицать, что на Клузий галлов навел Аррунт или
кто другой из клузийцев. (5) Но совершенно ясно и то, что осаждавшие Клузий
не были первыми, кто перешел через Альпы. Ведь галлы перевалили в Италию за
двести лет до осады Клузия и взятия Рима79; (6) воинства же галльские
сражались сперва не с этими этрусками; но еще много прежде они нередко
сталкивались с теми из них, что жили между Апеннинами и Альпами. (7) Еще до
возникновения римской державы власть этрусков широко распространилась и на
суше и на море. Доказательством того, сколь велико было их могущество,
служат названия верхнего и нижнего морей, которыми, подобно острову,
окружена Италия; одно из них италийские племена зовут Тускским, по общему
именованию этого народа, а другое Адриатическим - от Адрии, колонии тусков.
(8) Греки называют эти моря Тирренским и Адриатическим80. (9) Туски