собирались наказать, были избраны военными трибунами с консульскими
полномочиями на следующий год. (11) После этого недостойного деяния галлы
ожесточились и, открыто угрожая войной, вернулись к своим. (12) Военными же
трибунами, кроме трех Фабиев, были избраны Квинт Сульпиций Лонг, Квинт
Сервилий в четвертый раз, Публий Корнелий Малугинский [390 г.].

37. (1) Вот до какой степени ослепляет людей судьба, когда она не хочет,
чтобы противились ее всесокрушающей силе! Уже надвигалась громада беды, уже
от Океана, от самого края мира101 приближался с войною невиданный и
неслыханный враг - (2) а государство не учредило никаких особых полномочий
и не обратилось ни к кому за помощью, в то время как даже в войне с
фиденянами, с вейянами и прочими окрестными народами оно принимало крайние
меры, да и диктатора назначало множество раз. (3) Во главе всех
приготовлений стояли те самые трибуны, из-за дерзости которых и началась
война; они проводили набор ничуть не более тщательно, чем для обычной
войны102, еще даже умаляя ходившие о ней слухи.
     (4) А галлы, узнав, что осквернители общечеловеческих законов избраны
на высшую должность, а посольство их подверглось оскорблениям, вскипели
гневом, коего народ сей не умеет обуздывать. Немедля подняли они знамена и
спешным маршем выступили в путь. (5) При виде их стремительно проходящих
полчищ жители городов в страхе бросались к оружию, а поселяне разбегались.
Однако они громким криком возвещали, что идут на Рим. Двигавшиеся колонны
занимали огромное пространство; массы людей и лошадей растянулись и в
длину, и в ширину. (6) Впереди врагов неслась молва о них, за ней спешили
вестники от клузийцев, а потом и от других народов поочередно - и все же
наибольший страх вызвала в Риме стремительность неприятеля: (7) вышедшее
ему навстречу наспех собранное войско, как ни торопилось, встретило его
всего в одиннадцати милях от города, там, где река Аллия, по глубокой
ложбине сбегая с Крустумерийских гор, впадает в Тибр несколько ниже
дороги103. (8) Не только впереди, но и вокруг все уже было полно врагов.
Галлы и вообще по своей природе склонны производить бессмысленный шум, а
тогда весь воздух был наполнен леденящими душу звуками: это варвары
издавали дикие крики и горланили свирепые песни104.

38. (1) Тут военные трибуны, не выбрав заранее места для лагеря, не
соорудив загодя вал на случай отступления, выстроили боевой порядок. Не
позаботились они не только о земных, но и о божественных делах, пренебрегши
ауспициями и жертвоприношениями. Римский строй был растянут в обе стороны,
чтобы полчища врагов не могли зайти с тыла, (2) однако все равно уступал по
длине неприятельскому - между тем в середине этот растянутый строй оказался
слабым и едва смыкался. Резерв решили поставить на правом крыле, где была
маленькая возвышенность; именно она послужила впоследствии как источником
паники и бегства, так и единственным спасением для беглецов. (3) Галльский
вождь Бренн105, при малочисленности неприятеля, весьма опасался какой-то
хитрости, и вот он решил, будто этот холм занят для того, чтобы ударить
резервом во фланг и тыл галлов, когда те столкнутся с легионами лицом к
лицу. Тогда он развернул строй против резервов в твердой уверенности, что,
если он выбьет их с холма, (4) победу на ровном поле при таком численном
перевесе будет одержать легко. Вот до какой степени не только судьба, но и
рассудительность была на стороне варваров!
     (5) А в противоположном стане ни вожди, ни воины не напоминали римлян.
Во всех душах царил лишь страх и мысль о бегстве; помрачение умов было
таково, что, несмотря на препятствие в виде Тибра, подавляющее большинство
бросилось в Вейи, чужой город, вместо того, чтобы бежать прямым путем в
Рим, к женам и детям. (6) Лишь резервы еще недолгое время находились под
защитой возвышенности, остальное же войско, как только передние сбоку, а
задние с тыла услышали крики, враз обратилось в бегство от неведомого врага
еще раньше, чем его увидело. Римляне бежали, не только не пытаясь
померяться силами с неприятелем, не только не сразившись с ним и не получив
ни одной царапины, но даже и не ответив на его клич. (7) Никто не погиб в
сражении, все убитые были поражены в спину, когда началась давка, а толчея
затрудняла бегство. (8) Страшная резня произошла на берегу Тибра, куда,
побросав оружие, бежало целиком все левое крыло. Многих не умевших плавать
или ослабевших под тяжестью доспехов и одежды поглотила пучина. (9) Тем не
менее огромное большинство без затруднений добралось до Вей, откуда они не
послали в Рим не только подмоги, но даже вести о поражении. (10) С правого
крыла, стоявшего далеко от реки, под горой, все кинулись в Город, где
укрылись в Крепости, даже не заперев городских ворот106.

39. (1) Галлы онемели от этого чуда. Повергнутые в страх своей собственной
молниеносной победой, они сперва застыли, не понимая, что произошло. Потом
начали подозревать засаду. Затем принялись собирать доспехи убитых и по
своему обычаю нагромождать их оружие в кучи. (2) И лишь тогда, не видя
никаких признаков неприятеля, они тронулись в путь и незадолго до захода
солнца подошли к Риму. Когда высланные вперед всадники донесли, что ворота
не заперты, перед ними не выставлены заставы, а на стенах не видно
караулов, это диво поразило галлов, как и первое. (3) Опасаясь ночи и не
зная расположения Города, они заночевали между Римом и Аниеном107 и
разослали лазутчиков вокруг стен и ворот, чтобы разузнать, что намерены
делать враги в своем бедственном положении.
     (4) Поскольку большая часть войска бежала в Вейи и лишь немногие в
Рим, горожане решили, что почти никому не удалось спастись. Весь Город
наполнился причитаниями и по мертвым и по живым. (5) Но, когда стало
известно о приближении неприятеля, личное горе каждого отступило перед
лицом всеобщего ужаса. Вскоре стали слышны завывания и нестройные песни
варваров, шайками рыщущих вокруг стен. (6) Время до утра тянулось в страхе,
так как в любой момент ожидалось нападение на Город. Зачем они явились, как
не для того, чтобы напасть? Не будь у них этого намерения, они остались бы
на Аллии. (7) Потом, перед заходом солнца, когда светлого времени осталось
уже немного, решили, что нападение произойдет вечером; позже стали думать,
что оно для пущего страха отложено на ночь. К утру римляне окончательно
обессилели. (8) И тут после долгих часов страха разразилась и сама беда:
вражеские силы стали в воротах.
     И тем не менее ни той ночью, ни на следующий день люди уже не
напоминали тех трусов, что бежали при Аллии. (9) Не было никакой надежды
защитить Город оставшимися столь малыми силами, и потому римляне решили,
что способные сражаться юноши, а также самые крепкие из сенаторов должны
вместе с женами и детьми удалиться в Крепость и на Капитолий, (10) свезти
туда оружие, продовольствие и оттуда, с укрепленного места, защищать богов,
граждан и имя римское. (11) Фламину108 и жрицам-весталкам поручили унести