Квинт Цедиций, которого они сами выбрали себе в предводители. Решено было
дождаться ночи, когда повторилось все, как в Ардее, и столь же счастливо
закончилось - (8) недоставало лишь военачальника, равного Камиллу. Мало
того, по указаниям пленных, уцелевших от ночной резни, римляне отправились
к Салинам117, против другого отряда тусков и, неожиданно напав на них
следующей ночью, учинили избиение еще большее. Торжествуя двойную победу,
они вернулись в Вейи.

46. (1) Между тем в Риме с обеих сторон все было тихо. Осада шла вяло, и
галлы заботились только о том, чтобы никто из врагов не смог проскользнуть
между их караулами. И вот неожиданно один римский юноша вызвал изумление и
у сограждан, и у неприятеля. (2) Род Фабиев издавна совершал
жертвоприношения на Квиринальском холме. А тогда Гай Фабий Дорсуон,
препоясавшись по-габински118, со священной утварью в руках спустился с
Капитолия, дабы выполнить установленный обряд. Он прошел прямо среди
вражеских часовых, не обращая внимания ни на окрик, ни на смятение. (3)
Дойдя до Квиринальского холма, он совершил все положенные действа и
отправился обратно тою же дорогой. И лицо, и поступь его на возвратном пути
были столь же тверды: он уповал на помощь богов, чьим культом не пренебрег
даже под страхом смерти. То ли галлы были потрясены его невероятной
доблестью, то ли тронуты благочестием, к которому сие племя отнюдь не
равнодушно, но только юноша невредимым вернулся к своим на Капитолий119.
     (4) А тем временем в Вейях у римлян прибывало не только мужества, но и
сил. Туда собирались люди, рассеявшиеся по окрестностям после злосчастной
битвы и бедственного падения Города, стекались добровольцы из Лация,
желавшие принять участие в разделе добычи. (5) Ясно было, что зреет час
освобождения родины, что пора вырвать ее из рук врага. Но пока имелось лишь
крепкое туловище, которому не хватало головы... (6) Вейи и сами по себе
напоминали о Камилле; большинство воинов успешно воевало под его
водительством и командованием. И вот Цедиций заявил, что он никому, ни
богу, ни человеку, не позволит положить конец его власти, но что он сам, по
собственной воле, памятуя о своем чине, требует назначения настоящего
полководца. (7) Со всеобщего согласия было решено вызвать из Ардеи Камилла,
но сперва запросить сенат, находящийся в Риме. До такой степени властвовала
надо всем смиренность, что даже на краю гибели соблюдалось чинопочитание!
     (8) Проникнуть через вражеские посты было делом рискованным - для
этого свершения предложил свои услуги отважный юноша Понтий Коминий.
Завернувшись в древесную кору, он вверил себя течению Тибра и был принесен
в Город, (9) а там вскарабкался по ближайшей к берегу скале, такой
отвесной, что врагам и в голову не приходило ее сторожить. Ему удалось
подняться на Капитолий и передать просьбу войска на рассмотрение
должностных лиц. (10) В ответ на нее было получено распоряжение сената,
согласно которому Камилл, возвращенный из ссылки куриатными комициями,
немедленно провозглашался от имени народа диктатором; воины же получали
право выбрать полководца, какого пожелают. И с этим вестник, спустившись
той же дорогой, поспешил обратно. (11) Отряженные в Ардею послы доставили
Камилла в Вейи. Впрочем, я больше склонен верить тому, что он не раньше
покинул Ардею, чем убедился в принятии соответствующего закона: ведь у него
не было права ни пересечь римские границы без разрешения народа, ни принять
командование над войском, пока он не был провозглашен диктатором. Итак, был
принят куриатский закон и Камилл заочно назначен диктатором 120.

47. (1) Вот что происходило в Вейях, а в Риме тем временем Крепость и
Капитолий подверглись ужасной опасности. (2) Дело в том, что галлы или
заметили человеческие следы там, где прошел гонец из Вей, или сами обратили
внимание, что у храма Карменты121 начинается пологий подъем на скалу. Под
покровом ночи они сперва выслали вперед безоружного лазутчика, чтобы
разведать дорогу, а потом полезли наверх уже все. Там, где было круто, они
передавали оружие из рук в руки; одни подставляли плечи, другие взбирались
на них, с тем чтобы потом вытащить первых; (3) если было нужно, все
подтягивали друг друга и пробрались на вершину так тихо, что не только
обманули бдительность стражи, но даже не разбудили собак, животных столь
чутких к ночным шорохам. (4) Но их приближение не укрылось от гусей,
которых, несмотря на острейшую нехватку продовольствия, до сих пор не
съели, поскольку они были посвящены Юноне. Это обстоятельство и оказалось
спасительным. От их гогота и хлопанья крыльев проснулся Марк Манлий,
знаменитый воин, бывший консулом три года назад122. Схватившись за оружие и
одновременно призывая к оружию остальных, он среди всеобщего смятения
кинулся вперед и ударом щита сбил вниз галла, уже стоявшего на вершине. (5)
Покатившись вниз, галл в падении увлек за собой тех, кто поднимался вслед
за ним, а Манлий принялся разить остальных - они же, в страхе побросав
оружие, цеплялись руками за скалы. Но вот уже сбежались и другие римляне:
они начали метать стрелы и камни, скидывая врагов со скал. Среди всеобщего
обвала галльский отряд покатился к пропасти и рухнул вниз. (6) По окончании
тревоги все попытались на остаток ночи уснуть, хотя при царившем в умах
возбуждении это было нелегко - сказывалась минувшая опасность.
     (7) На рассвете труба созвала воинов на совет к трибунам: ведь нужно
было по заслугам воздать и за подвиг и за преступление. Прежде всего
благодарность за свое мужество получил Манлий, ему были сделаны подарки от
военных трибунов, и по единодушному решению всех воинов (8) каждый приносил
к нему в дом, находившийся в Крепости, по полуфунту полбы и по кварте вина.
И то сказать, сущая безделица! Но в условиях голода она становилась
величайшим доказательством любви, ведь для чествования одного-единственного
человека каждый должен был урвать от собственных насущных потребностей,
отказывая себе в пище. (9) Затем были приведены воины, стоявшие на часах в
том месте, где незамеченным сумел взобраться враг. Когда военный трибун
Квинт Сульпиций объявил, что казнит их всех по военному обычаю, в ответ
раздался такой единодушный крик воинов, что он испугался; (10) поскольку
все в один голос винили только одного часового, остальных решено было
пощадить, а несомненного виновника преступления сбросить со скалы, что
вызвало всеобщее одобрение. (11) С тех пор обе стороны усилили охрану:
галлы потому, что им стало известно о хождении посыльных между Вейями и
Римом, а римляне - из-за воспоминаний о ночной тревоге.

48. (1) Но вперед всех ужасов войны и осады обе стороны мучил голод, (2) а
галлов еще и мор - ведь их лагерь лежал между холмов, в местности,
сожженной пожаром и наполненной испарениями. При любом дуновении ветра
вместе с пылью поднимался пепел. (3) Всего этого галлы совершенно не могли
переносить, поскольку их племя привычно было к климату влажному и
холодному. Их мучила удушливая жара, косила болезнь, и они мерли, как скот.