"Добро той   птице.   Она  сильна  и  властвует  над  степью",  -
подумалось Болотникову.
     Он лежал  на  спине,  широко  раскинув руки и утонув в горьковато
пахнущем бурьяне.
     Душно, рубаха  прилипла к горячему телу,  свалялись черные кольца
волос на лбу.  А над степью ни ветерка;  травы поникли,  и вся  жизнь,
казалось, замерла, погружаясь в вялую дрему.
     Невдалеке послышался  дробный  стук  конских  копыт.   Болотников
поднял голову - скакал всадник на буланом коне.
     - Татары, батько!
     Болотников поднялся,  поспешно натянул кафтан, пристегнул саблю с
серебряным эфесом и бегом спустился в балку,  где  у  тихо  журчавшего
ручейка пасся гнедой конь. Вставил ногу в стремя, оттолкнулся от земли
и легко перекинулся на красное седло.  Огрел коня плетью и выскочил из
балки.
     - Много ли поганых?
     - Два десятка, батько.
     Быстро доскакали до кургана.  Дозорные казаки готовились запалить
костер, чтобы оповестить о татарах другие сторожи.
     - Зрите ли поганых? - спросил Болотников, осадив коня.
     - Не зрим,  батько,  - ответил черноусый коренастый казак в синем
зипуне.
     - Никак   в   лощине  упрятались,  -  молвил  второй,  высокий  и
сухотелый,  в одних красных  штанах.  На  смуглой  груди  болтался  на
крученом  гайтане  серебряный  крест..  -  Поджигать  сушняк,  атаман?
(Гайтан - плетеный шнурок или тесьма для нательного креста.)
     - Погодь,  Юрко.  Успеем дозоры взбулгачить. Татары малым войском
на Русь не ходят.  То юртджи. Где приметил их, Деня? (Юртджи - военная
разведка татар.)
     Деня, казак молодой,  с короткой русой бородкой по круглому лицу,
указал саблей в сторону Волчьего буерака.
     - Там, батько.
     Станичный атаман  на  минуту задумался.  До Волчьею буерака около
трех верст.  Татары скрытно пробрались в него по урочищам  и,  видимо,
встали на отдых. Костры они разводить не будут: дым заметят сторожи, и
тогда им прядется вновь убираться к своим улусам.  (Улус  -  становище
кочевников.)
     - Что порешил, батько? - нетерпеливо вопросил Деня.
     - Скачи до Бакеевской балки и поднимай станицу.
     Будем окружать. Поспешай, Деня.
     - Лечу, батько!
     Казак пришпорил коня и помчал к балке,  а  Болотников  въехал  на
курган.  Отсюда на многие версты были видны туманные дали.  В степи, в
разных концах, рыскали конные сторожи - по два казака на дозор.
     - А  не  собрать  ли  разъезды,  атаман?  Так-то спорее будет,  -
предложил Юрко.
     - Опасно.  Татары хитры. Они, может, только и ждут, чтоб мы сняли
разъезды.
     Вот уже  пять  лет  Болотников в Диком Поле,  и он хорошо изведал
повадки татар. Иной раз они нарочно показывались донцам. Ехали дерзко,
открыто,  дразня  разъезды;  те  не выдерживали бусурманской наглости,
снимались с дозоров и устраивали погоню.  А тем временем  по  урочищам
шло  никем  не  замеченное  ордынское  войско  и  внезапно нападало на
засечную крепость. Потом разъезды снимать не стали.
     Сметливыми и   коварными   были  у  татар  юртджи.  Это  опытные,
искушенные воины.  Ездили всегда одним или двумя  десятками  Они  были
ловки, подвижны и неуловимы. Редкая станица могла похвастать казачьему
кругу о полоне ордынских лазутчиков.
     Вскоре к  кургану прискакала станица из Бакеевской балки.  Каждый
день  она  пряталась  в  этом  урочище  и  ждала  своего  часа,  чтобы
неожиданно появиться в степи и завязать бой с татарами,  если их отряд
не превышал двухсот-трехсот сабель.  При большем же войске  вспыхивали
сигнальные  костры  на дозорных курганах,  и тогда уже выходила в Поле
рать из порубежной крепости.
     - В  буераке  татары.  Их  надо окружить и захватить,  - произнес
Болотников.
     - Возьмем,  батько!  - задорно прокричал казак Емоха, порывистый,
горячий детина с длинным, горбатым носом.
     - Твой   десяток  пойдет  со  мной.  Попробуем  отсечь  ордынцев.
Остальные - к буераку. С богом, молодцы!
     Казаки полетели  по  степи.  Болотников  же,  с  двумя десятками,
поскакал в обход лощиной.  Неслись молча,  чтобы не  вспугнуть  раньше
времени татар.
     Ордынцы станицу заметили,  тотчас высыпали из буерака  и  пустили
коней  вспять,  к  своим кочевьям;  наперехват им стремительно мчались
казаки Болотникова.
     - Ги! - охваченный азартом погони, громко воскликнул атаман.
     - Ги! Ги! - подхватили казаки.
     Кольцо вокруг татар все сужалось,  еще минута-другая - и улусники
окажутся  в  гуще  станичников.  Но  вот  татары   на   полном   скаку
перепрыгнули на бежавших обок лошадей и начали постепенно удаляться от
казаков.
     - Уйдут, уйдут, батько! - прокричал Емоха.
     - Достанем! - упрямо тряхнул смоляными кудрями Болотников.
     Татарские кони приземисты, толстоноги и длинногривы, они быстры и
выносливы. Но и казачьи лошади не уступают ордынским.
     Все ближе и ближе татарские наездники.  Они в чекменях,  в черных
овчинных шапках  с  отворотами.  (Чекмень  -  верхняя  мужская  одежда
восточного покроя, сшитая халатом.)
     Внезапно ордынцы  обернулись  и  метко  пустили  из  тугих  луков
красные стрелы. Трое казаков свалились с коней.
     Болотников выхватил  из-за  кушака  пистоль,  зычно   и   коротко
скомандовал:
     - Пали!
     Казаки выстрелили.  Несколько татар было убито,  другие же с воем
рассыпались по степи,  но их настигали казаки,  паля  из  самопалов  и
пистолей.
     Ордынцы отвечали стрелами. Еще четверо станичников были выбиты из
седла,  но  все меньше оставалось и улусников.  Поняв наконец,  что от
казаков не оторваться,  татары приняли бой на  саблях.  Они  повернули