"Древо жизни", "Древо познания").
     Одним  из  самых  ранних  изображений  Мирового  древа  на
территории нашей Родины, относящимся еще  к  эпохе  Гипербореи,
является, пожалуй, один из петроглифов Онежского озера. Рисунок
объединяет  сразу  два  космических  сюжета: миротворящую птицу
(гуся или лебедя) и жизнедарящее древо. Этот лебедь, сидящий на
древе, и его глубочайший вселенский смысл могли бы вполне стать
символом       древнего       космизма,       предшествовавшего
философско-научному.
     Есть  свои  изобразительные  традиции и у русского народа.
Древо  жизни  (Мировое  древо)  --  излюбленная  тема   русских
вышивальщиц,  которые  знать  не  знали  об истинном содержании
замысловатого узора. Но передаваемый от поколения  к  поколению
незыблемый  мифологический  код  позволяет расшифровать сложный
орнамент, объединяющий Жизнь, олицетворяемую  самим  древом,  и
Космос,   представленный   многочисленными   и   разнообразными
солярно-астральными знаками.
     Истинное назначение символа мирового древа раскрывается  в
"Слове  о  полку  Игореве",  где поминается вещий Боян, который
"растекался  мыслью  по   древу".   Хотя   существуют   десятки
разнообразных   интерпретаций   данного   образа,   --  истина,
по-видимому,  все  же  заключается  в   буквальном   толковании
"растекания  мысли по древу", если принять, что символ древа --
опорный  образ  мысли,  помогающий  сказителю  или  прорицателю
воссоздать закодированный скрытый смысл. Точно так же сибирский
шаман,  у  которого  мировое  дерево  рисуется  на  длиннополом
костюме, сшитом из шкур (а  эпитет  Бояна  --  вещий,  то  есть
"ведающий,  владеющий  тайным,  колдовским  знанием",  напрямую
сближает его с древними языческими жрецами и шаманами),  впадал
в  экстаз,  сообщает  загипнотизированным  слушателям  о  своем
путешествии (полете)  по  стволу  и  ветвям  древа  в  скрытые,
недоступные непосредственному созерцанию миры (рис. 144).
     Собирательный  образ  Космического  древа  в представлении
всех славянских народов рисует древнее предание,  сохранившееся
среди южных славян. Вот оно:
     "Ось мира есть святое дерево -- ясень. Его высокая вершина
превышает  горные  вершины  и  шесть  небес  и  поднимается  до
седьмого неба, по которым в  своих  светлых  палатах  пребывает
верховный   Бог  Сварун  [Сварог.  --  В.Д.].  Насколько
вершина  ясеня,  дерева  мира,  высока,  настолько  корень  его
глубок;  корни  его  простираются  по  всему подземному царству
Чернобога. Корень его четверолапый: один  корень  идет  на  юг,
второй  --  на  восток, третий тянется к северу, четвертый -- к
западу. Под ясенем простирается земля.  Мелкие  сережки  в  его
ветвях -- солнце, месяц и звезды. Так ясень связывает подземное
царство,  землю  и  небо.  Из-под дерева мира бьет ключ чистой,
живой воды, которая оздоровляет  и  воскрешает  из  мертвых.  У
ключа  сидят  три  предсказительницы,  верные прислужницы. Одна
знает, что было, другая -- что будет, а третья -- то, что есть.
Они решают, чему быть. Больше того --  определяют  всякому  его
судьбу:  хорошую  или плохую. Так они, обещая и жизнь и смерть,
трудятся над возникновением жизни"98.
     В поэтической форме космический  смысл,  закодированный  в
мифологеме   Мирового  древа,  проникновенно  раскрыл  Вячеслав
Иванов:

     Так Древо тайное растет душой одной
     Из влажной Вечности глубокой,
     Одетое миров всечувственной весной,
     Вселенской листвой звездноокой:
     Се Древо Жизни так цветет душой одной.

     Но  еще  Гоголь  в  "Вечерах  на  хуторе  близ   Диканьки"
напоминал:  "Есть  где-то,  в  какой-то  далекой  земле,  такое
дерево, которое шумит вершиною в самом небе, и  Бог  сходит  по
нем  на  землю ночью перед светлым праздником..." Здесь Мировое
древо представлено как космическая дорога Богов.
     Множество   подобных   легенд   собрано   и   опубликовано
А.Н.Афанасьевым  во  2-м  томе "Поэтических воззрений славян на
природу" -- от  устных  сказаний  до  письменных  апокрифов.  В
апокрифической   беседе   Панагиота  с  Фрязином  Азимитом  (по
рукописи XVI века) космическое мировое древо описано  следующим
образом:  "А  посреди  рая древо животное, еже есть божество, и
приближается верх того древа до небес. Древо  то  златовидно  в
огненной  красоте;  оно  покрывает  ветвями  весь рай, имеет же
листья от всех дерев и плоды  тоже;  исходит  от  него  сладкое
благоуханье,   а   от   корня  его  текут  млеком  и  медом  12
источников".
     Молочный  источник  (река)  около  огненного  златовидного
древа, достигающего небес, -- это смутный намек на Млечный путь
-- звездный   Стержень   видимого  Космоса  --  и  одновременно
воспоминание о Стране Блаженных  --  Гиперборее.  По  убеждению
представителей     европейской     мифологической    школы    в
фольклористике, к которой  принадлежал  Афанасьев,  --  мировое
древо  вообще  является  символом  небесно-космической иерархии
мира. Оно повернуто кроной к земле, а ствол и  корни  уходят  в
неоглядные  дали Вселенной (рис. 145). Видимая вершина, с точки
зрения мифологов, -- это доступные земному наблюдателю  тучи  и
облака.  Мнение  достаточно  распространенное,  в  XIX веке оно
доминировало. Но традиции  подобных  взглядов  уходят  в  самые
глубины  народного  миросозерцания.  Один  из самых известных и
древнейших русских заговоров гласит: "На  море  на  Океане,  на
острове  на  Кургане  стоит  белая  береза, вниз ветвями, вверх
кореньями".  Имеется  значительный   соблазн   интерпретировать
причудливый  образ  представленным  из  Космоса. Сверху с точки
зрения   космонавта    (тем    более    неземлянина)    деревья
представляются  перевернутыми:  ближе  к  наблюдателю находятся
ветви и крона, дальше -- корни; отсюда образ --  корнями  вверх
(хотя  верх  и низ с космической точки зрения -- понятия сугубо
относительные).