не  принимаю приказаний,  пока  не  будет  исполнена  воля  вашего  и  моего
суверена". Конвент протискивается вперед: Анрио  со своим штабом отскакивает
шагов на пятнадцать назад. "К  оружию! Канониры,  к пушкам!"  Он выхватывает
свою  саблю, штаб и гусары  делают то  же. Канониры  размахивают  зажженными
фитилями, пехота  берет ружья... но, увы, не на караул,  а в  горизонтальном
положении, как  для  стрельбы!  Эро,  в шляпе, ведет свое растерянное  стадо
через тюильрийский загон, через  сад, к воротам  на противоположной стороне.
Здесь фейянская  терраса,  здесь  наш  старый зал Манежа, но из  этих ворот,
ведущих на  Point Tournant, также  нет выхода. Пытаются  пройти  в другие, в
третьи ворота - нет выхода ниоткуда. Мы бродим в отчаянии между вооруженными
рядами,  которые,  правда,   приветствуют   нас  криками:  "Да   здравствует
Республика!",  но также и криками: "Смерть Жиронде!" Другого  такого зрелища
заходящее солнце еще не видывало в первый год свободы.
     Сена  и  Уаза, комиссар  Конвента  в  Савойе,  член  Комитета  общественного
спасения,

     Смотрите:  навстречу нам идет Марат,  так как он не  примкнул  к нашему
просительному шествию, а собрал около себя человек сто отборных патриотов  и
приказывает нам  именем державного народа вернуться на наше место  и сделать
то, что нам велит наша обязанность.  Конвент возвращается. "Разве Конвент не
видит, что он  свободен,  что его окружают только друзья?" - говорит Кутон с
выражением  необыкновенной  силы в лице.  Конвент,  наводненный  друзьями  и
вооруженными членами секций,  приступает к голосованию, согласно приказанию.
Многие  не  хотят  голосовать  и безмолвствуют; один  или два протестуют  на
словах;  Гора проявляет полное единодушие.  Комиссия двенадцати и обвиняемые
двадцать  два  члена, к которым  прибавлены экс-министры Клавьер  и  Лебрен,
объявляются,  с  небольшими  импровизированными  изменениями  (предлагаемыми
разными  ораторами, причем  решает Марат),  "под домашним  арестом". Бриссо,
Бюзо,  Верньо,  Гюаде,  Луве, Жансонне, Барбару, Ласурс,  Ланжюине,  Рабо  -
тридцать два человека, известных и неизвестных нам жирондистов, "под охраной
французского народа",  а  мало-помалу под  охраной  двух  жандармов  каждый,
должны мирно жить в  своих домах в качестве простых смертных, а не сенаторов
впредь  до   дальнейших   распоряжений.   Этим  заканчивается  заседание   в
воскресенье 2 июня 1793 года     якобинской диктатуры.

     В десять часов, при  кротком сиянии звезд, наши сто тысяч, благополучно
сделав  свое  дело,  расходятся по домам.  В  тот же самый  день Центральный
революционный комитет арестовал г-жу Ролан и заключил ее в тюрьму Аббатства.
Муж ее бежал неизвестно куда.
     Таким-то революционным  путем  пали  жирондисты,  и  угасла их  партия,
возбуждая  сожаление у  большинства  историков. Они были люди  даровитые,  с
философской культурой, добропорядочного поведения; они не виноваты, что были
только  педантами и не  имели лучших дарований; это не вина,  а беда их. Они
делали  республику добродетелей,  во главе  которой  стояли бы  они  сами, а
получили республику силы, во главе которой стояли другие.
     Впрочем,   Барер   составит   об  этом  доклад.   Вечер   заканчивается
"гражданской  прогулкой  при свете  факелов"43:  ведь  ясно,  что
истинное царство братства теперь уже недалеко.

        " 

        "Глава первая. ШАРЛОТТА КОРДЕ"

     В июне и июле, когда природа щедро одарена листвой, многие  французские
департаменты  наводняются   массой  мятежных  бумажных  листков,  называемых
прокламациями,  резолюциями,  журналами  или  дневниками  "Союза для  борьбы
против притеснений". В  особенности  город Кан в  Кальвадосе  видит, как его
листок  "Bulletin  de Caen"  вдруг  распускается,  вдруг  укореняется там  в
качестве газеты, редактируемой жирондистскими народными представителями!
     Некоторые опальные жирондисты обладают отчаянным  характером. Иные, как
Верньо, Валазе, Жансонне, "подвергнутые  домашнему  аресту",  решили ожидать
исхода  со  стоической  покорностью.  Другие,  как  Бриссо,  Рабо,   убегут,
скроются, что пока еще нетрудно, так как парижские заставы снова открываются
через  день  или  два. Но  есть и такие,  которые устремятся вместе с Бюзо в
Кальвадос или дальше, через всю Францию, в Лион, Тулон, Нант и другие места,
назначив друг другу  свидание  в Кане, чтобы звуком боевой  трубы  пробудить
почтенные департаменты и низвергнуть анархическую партию Горы или по крайней
мере не уступить ей без боя. Таких бесстрашных  голов мы насчитываем десятка
два  и даже больше среди арестованных и  еще неарестованных: Бюзо,  Барбару,
Луве,  Гюаде,  Петион,  бежавшие из-под домашнего  ареста; СальВалади, Дюшатель  - тот Дюшатель, который явился в  одеяле и ночном колпаке,
чтобы  подать  голос за  жизнь  Людовика,  -  ускользнувшие  от опасности  и
возможности  ареста. Все они - число  их достигало одно время  27 человек  -
живут здесь в  Intendance, или доме управления  департаментом города Кана, в
Кальвадосе. Власти приветствуют их и платят за них,  так как у них нет своих
денег.   А   "Bulletin  de   Caen"   продолжает   выходить   с   чрезвычайно
воодушевляющими статьями о том, как Бордоский,  Лионский  департаменты, один
департамент за другим,  высказываются за них.  Шестьдесят, как говорят, даже
шестьдесят  девять или  семьдесят два1 почтенных департамента или
приняли их сторону, или готовы принять. Более того, город Марсель сам пойдет
на  Париж,  если в этом будет  необходимость. Так объявил  этот город. Но  с
другой стороны, о  том,  что город Монтелимар сказал: "Прохода не будет" - и
даже  прибавил,  что  предпочитает   скорее  "похоронить  себя"  под  своими
собственными мортирами и стенами, -  об этом  не упоминается  в "Bulletin de
Caen".
     Конвента от департамента Мерт, один из основателей Клуба фейянов
     Дюшатель (1766-1793) - землевладелец, депутат Конвента  от департамента
Де-Севр.

     Вот  какие  воодушевляющие  статьи читаем  мы  в  новой газете;  тут  и
пламенные  строки,   и  красноречивый   сарказм  -   тирады   против   Горы,
принадлежащие перу  депутата  Саля,  которые  походят, по  словам друзей, на
Provincials Паскаля. Что  более кстати,  это  то, что  жирондисты  приобрели
главнокомандующего -  некоего ВимпфенаДюмурье, а  также подчиненного ему сомнительного генерала  Пюизэ и других  и