крестьяне освобождаются от даней и пошлин с условием, чтобы не принимать
на монастырские земли тяглых людей княжеских. Встречаем известия, что  у
монастырей во владении находились соляные варницы, относительно  которых
давались также особенные льготы; князья приказывали посельским или упра-
вителям своим давать в известные монастыри на храмовые  праздники  рожь,
сыры, масло, рыбу; встречаем жалованные  грамоты  монастырям  на  рыбные
ловли и бобровые гоны; Соловецкий монастырь по новгородской вечевой гра-
моте получал десятину от всех промыслов, производимых  на  принадлежащих
ему островах; некоторые монастыри получали десятину с известных сел. Что
касается до женских монастырей, то им давались так же льготы, как и  му-
жеским; иногда игуменья получала право не только гражданского, но и уго-
ловного суда над крестьянами своего монастыря; встречаем, впрочем,  рас-
поряжения, по которым управление селами поручалось  священникам,  доходы
же делились пополам между священниками и игуменьею с черницами.  Частные
лица давали села в монастырь с условием, чтоб игумен держал общее житие,
чтобы чернецов держал, как его силы позволят, и  держал  таких,  которые
ему любы, чтоб игумен и чернецы собин (отдельной собственности) не  име-
ли; если игумен пойдет прочь из монастыря, то пусть  дает  отчет  (уцет)
чернецам; выговаривалось условие, чтоб игумен не принимал на  монастырс-
кие земли половников и отхожих людей с земель отчинника, давшего села  в
монастырь.
   Что монастырские крестьяне обязаны были давать монастырю и делать для
него в описываемое время, об этом можем получить  сведения  из  уставной
грамоты митрополита Киприана Константиновскому монастырю:  большие  люди
из монастырских сел, т. е. имевшие лошадей, церковь наряжали,  монастырь
и двор обводили тыном (тынили), хоромы ставили, игуменскую  часть  пашни
орали взгоном, сеяли, жали и свозили, сено косили десятинами и  во  двор
ввозили, ез били вешний и зимний, сады оплетали, на невод ходили,  пруды
прудили, на бобров осенью ходили, истоки забивали; на Велик  день  и  на
Петров день приходили к игумену с припасами (приходили - что  у  кого  в
руках); пешеходцы (не имевшие лошадей) из сел к празднику рожь молотили,
хлеб пекли, солод молотили, пиво варили, на семя рожь молотили, лен даст
игумен в село - они прядут, сежи и дели неводные наряжают;  на  праздник
дают все люди яловицу; а в которое село приедет игумен на братчину, дают
овес коням его.
   Несмотря, однако, на богатое наделение монастырей недвижимым имущест-
вом, в описываемое время существовало сомнение,  следует  ли  монастырям
владеть селами? Митрополит Киприан писал к  игумену  Афанасию.  "Святыми
отцами не предано, чтоб инокам держать села и людей. Как можно человеку,
раз отрекшемуся от мира и всего мирского, обязываться опять делами мирс-
кими и снова созидать разоренное? Древние отцы сел не приобретали и  бо-
гатства не копили. Ты спрашиваешь меня о селе, которое тебе князь в  мо-
настырь дал, что с ним делать? Вот мой ответ: если уповаешь с братиею на
бога, что до сих пор пропитал вас без села и вперед пропитает, то  зачем
обязываться мирскими попечениями и вместо того, чтобы памятовать о  боге
и ему единому служить, памятовать о селах и мирских заботах? Подумай и о
том, что когда чернец не заботится ни о чем мирском, то  от  всех  людей
любим и почитаем; когда же начнет хлопотать о селах, тогда нужно ему и к
князьям ходить, и к властелям, суда  искать,  защищать  обиженных,  ссо-
риться, мириться, поднимать большой труд и оставлять свое правило.  Если
чернец станет селами владеть, мужчин и женщин судить, часто ходить к ним
и об них заботиться, то чем он отличится от мирянина? а с женщинами  со-
общаться и разговаривать с ними - чернецу хуже всего. Если бы можно было
так сделать: пусть село будет под монастырем, но чтобы чернец никогда не
бывал в нем, а поручить его какому-нибудь мирянину богобоязненному,  ко-
торый бы хлопотал об нем, а в монастырь привозил готовое житом и другими
припасами, потому что пагуба чернецам селами владеть и  туда  часто  хо-
дить".
   В Руси Юго-Западной продолжался также обычай наделять монастыри  нед-
вижимыми имуществами и селами: князь волынский Владимир Василькович  ку-
пил село и дал его в Апостольский монастырь. Тому же обычаю следовали  и
православные потомки Гедиминовы. Здесь, на юго-западе,  встречаем  жало-
ванные грамоты княжеские монастырям, по которым люди последних  освобож-
дались от суда наместничьего и тиунского и от всех даней и  повинностей:
если митрополит поедет мимо монастыря, то архимандрита не судит и подвод
у монастырских людей не берет, равно как и местный епископ: судит  архи-
мандрита сам князь; если же владыке будет до архимандрита дело духовное,
то судит князь с владыкою; владычные десятинники и городские  людей  мо-
настырских также не судят.
   Таково было состояние церкви. От описываемого времени  дошло  до  нас
несколько законодательных памятников, из которых  также  можно  получить
понятие о нравственном состоянии общества. Так, дошла  до  нас  уставная
Двинская грамота великого князя Василия  Дмитриевича,  данная  во  время
непродолжительного присоединения Двинской области к Москве. Эта уставная
грамота разделяется на две половины: в первой заключаются  правила,  как
должны поступать наместники великокняжеские относительно суда, во второй
- торговые льготы двинянам. В первой, судной, половине грамоты излагают-
ся правила, как поступать в случае душегубства и нанесения ран, побоев и
брани боярину и слуге, драки на пиру, переорания или перекошения межи, в
случае воровства, самосуда, неявления обвиненного к суду, убийства холо-
па господином. Если случится душегубство, то преступника должны отыскать
жители того места, где совершено было преступление; если же  не  найдут,
то должны заплатить известную сумму денег наместникам. Если кто выбранит
или прибьет боярина или слугу, то наместники присуждают  плату  за  бес-
честье смотря по отечеству обесчещенного; но, к сожалению, мы  не  знаем
здесь самого любопытного, именно: чем руководились наместники при  опре-
делении этого отечества. Впрочем, очень важно уже, что в Двинской грамо-
те полагаются взыскания за обиды словесные, тогда как в Русской Правде о
них не упоминается. Случится драка на пиру, и  поссорившиеся  помирятся,
не выходя с пиру, то наместники и дворяне не берут за это с них  ничего,
если же помирятся, вышедши с пиру, то должны дать наместникам по кунице.
При переорании или перекошении межи различается, нарушена ли межа на од-
ном поле или между селами, или, наконец, нарушена будет межа княжая. Ес-
ли кто у кого узнает покраденную вещь, то владелец ее сводит с себя  об-
винение до десяти изводов;  с  уличенного  вора  в  первый  раз  берется
столько же, сколько стоит украденная вещь, во второй раз  берут  с  него
без милости, в третий вешают; но всякий раз его пятнают. За самосуд пла-
тится четыре рубля; самосудом называется тот случай,  когда  кто-нибудь,
поймав вора с поличным, отпустит его, а себе посул возьмет.  Обвиненного
куют только тогда, когда нет поруки. Обвиненный, не  явившийся  к  суду,