ги переломали". Буслаевич, видя, что его взяла,  вызывает  на  бой  весь
Новгород, заключает с жителями его  условие,  что  если  он  с  дружиною
побьет новгородцев, то последние платят ему дань по смерть, а если  нов-
городцы побьют его, то он обязан давать им дань. "Началась  у  них  дра-
ка-бой великая. Дерутся день до вечера - Буслаевич с  дружиною  начинает
одолевать; новгородцы, видя, что дело плохо, обращаются опять с просьбою
и подарками к матери Буслаевича, и материнская власть является  во  всей
силе: того, кто вызвал на бой целый Новгород и победил, того одна  мате-
ринская служанка берет за белые руки и тащит на двор  родительский,  где
мать велит запереть его в глубоких погребах, за  железными  дверями,  за
булатными замками. Между тем, пользуясь  отсутствием  вождя,  новгородцы
одолевают дружину Буслаевича; побежденные, увидя служанку матери Васили-
евой, шедшую на Волхов за водою, просят ее, чтоб она не подала их, осво-
бодила их предводителя. Служанка исполняет просьбу, отпирает погреб, где
сидел Василий, и тот, возвратившись к своим, дал снова им победу: "У яс-
ных соколов крылья отросли, у них молодцов думушки прибыло" и "уж мужики
(новгородцы) покорилися, покорилися и помирилися".
   Сложилась и другая песня о том же Буслаеве, как  он  ездил  молиться.
Буслаевич приходит к матери, как вьюн около нее увивается,  просит  бла-
гословение великое идти в Иерусалим град со всею дружиною храброю.  Мать
в ответ говорит ему любопытные слова, резко очерчивающие эпоху: "Если ты
пойдешь на добрые дела, дам тебе благословение великое; если же ты,  ди-
тя, на разбой пойдешь, не дам благословения великого,  не  носи  Василья
сыра земля". Буслаевич поплыл с дружиною в Иерусалим, на дороге встреча-
ет гостей-корабельщиков и на вопрос их, куда погуливает, отвечает  также
очень замечательными словами: "Гой еси вы, гости-корабельщики! А  мое-то
ведь гулянье неохотное: с молоду бито много, граблено, под старость надо
душу спасти". Василий приезжает в Иерусалим: "пришел в церковь соборную,
служил обедни за здравие матушки и за себя Василья Буславьевича; и обед-
ню с панихидою служил по родимом своем батюшке и по всему  роду  своему;
на другой день служил обедни с молебнами про удалых добрых молодцев, что
с молоду бито много, граблено", Буслаевичу не суждено было  возвратиться
домой из этого путешествия: не веруя ни в сон, ни в чох, веруя только  в
свой червленый вяз, он пренебрег предостережением не скакать  вдоль  за-
колдованного камня и убился под ним.  Таким  образом,  разгульная  жизнь
новгородской вольницы оставила по себе память в народе,  и  предводитель
новгородских ушкуйников является в произведениях народной фантазии среди
богатырей Владимирова времени.
   Из исторических лиц описываемого времени является действующим в  ста-
ринных песнях новгородский сотский, Ставр с женою. Летопись под 1118 го-
дом говорит, что Владимир Мономах рассердился на новгородского  сотского
Ставра, вызвал его к себе в Киев и заточил; из летописного известия мож-
но понять, что Ставр был виноват в том же, в чем и другие  заточенные  с
ним вместе бояре новгородские, а именно в грабеже каких-то двух граждан;
но песня приводит другую  вину,  именно  хвастовство  Ставра  своим  бо-
гатством, пред которым он ни во что ставил богатство и великолепие вели-
кокняжеское: "Что это за крепость в Киеве, у великого князя Владимира? у
меня де, Ставра боярина, широкий двор не хуже города Киева: - а  двор  у
меня на семи верстах, а гридни, светлицы белодубовы, покрыты гридни  се-
дым бобром, потолок в гриднях черных соболей, пол, середа одного  сереб-
ра, крюки да пробои по булату злачены". Здесь в этом описании  убранства
Ставрова дома для нас любопытно то, что все украшения состоят в  дорогих
металлах и дорогих мехах; другого ничего фантазия рассказчика  не  могла
представить. Летопись новгородская под 1167 годом упоминает о Садке  Сы-
тиниче, который построил каменную церковь св. Бориса и Глеба. Песня зна-
ет о богатом госте новгородском Садке, который, принесши от Волги поклон
брату ее Ильменю, получил от последнего чудесным образом в подарок  нес-
метное сокровище, так что Садко мог выкупить  все  товары  в  Новгороде:
здесь вместо удалого предводителя вольницы видим богатого  купца,  кото-
рый, подпивши на братовщине, хвастает не силою своею, но богатством: та-
ким образом, и другая сторона новгородской жизни оставила по себе память
в произведениях народной фантазии. Сходство песенного Садка с летописным
заключается в том, что и в песни богатый гость - охотник строить церкви.
Благочестие Садки не осталось без награды:  другая  песня  говорит,  как
Садко, находясь во власти морского царя, спасся от беды советами св. Ни-
колая. Из книжников, сочинения которых неизвестны, упоминается в летопи-
си под 1205 годом, в Галиче, Тимофей, премудрый книжник, родом из Киева;
этот Тимофей притчами говорил против мучителя галичан, венгерского  вое-
воды Бенедикта, "яко в последняя времена тремя  имены  наречется  антих-
рист".
   Но если память о важных событиях и лицах знаменитых, выдавшихся поче-
му бы то ни было из среды современников, сохраняется в народе и  переда-
ется из века в век в украшенных повествованиях; если при условии грамот-
ности являются люди, которые в украшенной речи передают письму  известия
о каком-нибудь важном событии, не позволяя себе никаких  уклонений,  за-
мышлений поэтических, невозможных уже по самой близости события всем из-
вестного, причем очевидно желание высказать господствующую  мысль,  гос-
подствующую потребность времени, какова была в описываемую эпоху потреб-
ность прекращения княжеских усобиц,  княжеского  непособия  друг  другу,
потребность, столь ясно высказавшаяся в Слове о полку Игореву; если  на-
роду, в самом младенческом состоянии,  врождено  стремление  знать  свое
прошедшее, объяснить себе, как произошло то общество, в котором  он  жи-
вет; если религиозное уважение к отцам требует сохранения памяти об них;
если это врожденное человеку уважение заставляет  находить  в  преданиях
старины живое поучение; если все народы с величайшим наслаждением  прис-
лушиваются к сказаниям о делах предков; если эти сказания при отсутствии
грамотности передаются устно, а при зачатках грамотности первые  записы-
ваются; если таков общий закон жизни народов, то нет никакого  основания
предполагать, что в жизни русского народа было иначе, и отодвигать появ-
ление летописей как можно далее от времени появления христианства с гра-
мотностию, тем более, что с Византиею были частые, непосредственные свя-
зи. Византия служила образцом во всем относящемся к гражданственности, и
Византия представила образец летописей, с которыми можно  было  познако-
миться даже и в славянских переводах.
   Сказавши, что  Византия  служила  образцом  во  всем,  относящемся  к
письменности, мы уже решили вопрос относительно формы,  в  какой  должны
были явиться у нас первые памятники собственно исторического содержания:
они должны были явиться в виде летописи  (хроники,  анналов),  погодного
записывания известий о событиях, без всякой собственно исторической, на-
учной связи между ними. Выражения: сухое, краткое записывание  никак  не